Девушка в башне. Кэтрин Арден

растопит кокон холодного безразличия. Часть ее хотела оставаться в нем. Не сражаться. Не бояться. Не чувствовать холод. Темнота медленно туманила ее взгляд, и она поняла, что засыпает…

      Но Морозко навис над ней и схватил за плечи. Его руки были мягче голоса.

      – Вася, – приказал он. – Посмотри на меня.

      Она посмотрела, но темнота манила ее к себе.

      Морозко помрачнел.

      – Нет, – выдохнул он ей в ухо. – Даже не вздумай.

      – Я думала, что буду странствовать одна, – пробормотала Вася. – Я думала…Почему ты здесь?

      Он снова поднял ее, и Васина голова упала ему на руку. Морозко молча поднес ее ближе к огню. Его кобылица заглянула в укрытие под еловыми ветвями. За ней стоял встревоженный Соловей.

      – Уходите, – приказал им Морозко.

      Он снял с Васи плащ и сел рядом с ней у костра.

      Вася облизнула потрескавшиеся губы, ощутив вкус крови.

      – Я умираю?

      – Ты так думаешь?

      Она почувствовала холодную руку на шее. У нее перехватило дыхание, но он лишь потянул за цепочку и вытащил подвеску с сапфиром.

      – Конечно, нет, – раздраженно ответила девушка. – Я просто очень замерзла…

      – Очень хорошо, значит, не умрешь, – ответил Морозко так, словно это было очевидно. Но Васе снова показалось, что его лицо немного смягчилось.

      – Как… – начала она, но осеклась, увидев, что сапфир засиял. Голубой свет зловеще замерцал на лице Морозко и вызвал жуткое воспоминание: камень горел холодом, к Васе ползла хохочущая тень. Вася отпрянула.

      Морозко обнял ее крепче.

      – Тише, Вася.

      Его голос успокоил ее. Она никогда не слышала от него такой нежности.

      – Тише, – повторил Морозко. – Я не причиню тебе вреда.

      Он словно обещал. Вася посмотрела на него широко распахнутыми глазами, дрожа, и забыла о своем страхе. Сапфир начал излучать тепло – мучительное, живое тепло, и в тот миг она поняла, как сильно замерзла. Камень горел все жарче, и Вася пришлось прикусить губу, чтобы сдержать крик. Затем она резко выдохнула, и по ребрам побежал зловонный пот. Лихорадка прошла.

      Морозко опустил ожерелье на ее грязную рубаху и лег с Васей на припорошенную снегом землю. Холод зимней ночи окутывал его тело, но кожа оставалась теплой. Он накрыл себя и Васю своим голубым плащом. Мех защекотал нос Васи, и она чихнула.

      Ожерелье излучало тепло, которое начало обволакивать ее тело. По лицу бежал пот. В тишине Морозко поднял ее левую руку, затем правую, обводя палец за пальцем. В руках Васи вспыхнула боль, но приятная, пробивающая онемение. Покалывающие руки понемногу оживали.

      – Не шевелись, – сказал Морозко, поймав ее ладони. – Тише. Тише.

      Другой рукой он рисовал линии на ее носу, ушах, щеках и губах, вызывая огненную боль. Вася дрожала, но держалась. Морозко исцелял ее обморожение.

      Наконец, его рука замерла. Он обнял девушку, и холодный ветер успокоил горящую кожу.

      – Спи, Вася, – прошептал Морозко. – Спи. На сегодня хватит.

      – Там