Веселая жизнь, или Секс в СССР. Юрий Поляков

наградного «маузера» стрелял.

      – Попал?

      – Патрон перекосило.

      Когда я проходил мимо бара, Анна остановила меня жестом. Мы были знакомы: лет пять назад она возглавляла нашу комсомольскую организацию.

      – Гера, угостите сигаретой!

      – Да, конечно, вот…

      – Спасибо! Не курите «Стюардессу», могут плохо подумать. И учтите, вас втягивают в гнусное дело. Будьте осторожны и никому не верьте! – Сказав это, она огляделась, будто за ней следили. – Никому не верьте, но особенно этой суке Регине!

      В приемной тосковала над протоколами Арина. Из-за толстого слоя пудры она напоминала лицом маляршу, белившую потолок.

      – Как дела? – с вымученной бодростью спросил я.

      – Звонил Ник.

      – Вот и хорошо!

      – Сказал, что сегодня ночует у родителей.

      – Не страшно. Осознает и соскучится. Ты главное – повторяй: ничего не помню.

      – Зато Ленка Сурганова все помнит.

      – А ты не помнишь – отсутствовала.

      В алькове меня ждал хмурый Шуваев. На столе перед ним возвышалась стопка одинаковых красных папок с черными тесемками, аккуратно завязанными бантиками.

      – Ну, попали мы с тобой, комсорг…

      – Еще что-то случилось?

      – Куда уж больше! На вот – почитай! Только что доставили. Оттуда.

      Он протянул мне верхнюю папку. Никаких наклеек или надписей на ней я не заметил.

      – Что это?

      – «Крамольные рассказы», мать их так! Прочтешь и вернешь завтра в четырнадцать тридцать. Не опаздывай, как сегодня! В пятнадцать ноль-ноль у нас Ковригин. Перед этим надо еще мнениями обменяться с членами комиссии. Приходи пораньше.

      – А кто члены?

      – Завтра и узнаешь. Нет, ну что за человек? Собрание сочинений? Пожалуйста, Алексей Владимирович! На три месяца в Англию? Ради бога, Алексей Владимирович! Квартиру в Лаврушенском? Получите! Что тебе еще, сукин сын, надобно? Советская власть теперь добрая, незлобивая, пиши, как хочешь, только в электричках не разбрасывай… Ты же свои повести не разбрасываешь?

      – Не разбрасываю…

      – А его рукопись была в свежую немецкую газетку завернута. Такую в киоске «Союзпечати» не купишь. Из посольства. Уловил?

      – Да ну?

      – Вот тебе и «да ну»! Понял теперь, почему чекисты завелись?

      – Теперь понял.

      – Ладно. Читай, смекай, делай выводы и не повторяй чужих ошибок. Рассказы никому не показывай, ни одной душе, даже жене.

      – Конечно. За кого вы меня принимаете?!

      – За живого человека. Копий не снимать ни под каким видом! Строго предупредили: все экземпляры пронумерованы и учтены, бумага меченая. Твой экземпляр… – он заглянул в папку, – пятый. Иди, комсорг, завтра у нас с тобой трудный день.

      Я схватил папку и рванул к двери, понимая, что в детский сад уже почти опоздал.

      – Назад! Вот здесь чиркни!

      Пришлось вернуться и поставить закорючку на машинописной расписке, гласившей, что я, такой-то, получил на