Иван Московский. Первые шаги. Михаил Ланцов

отправился в горн разогреваться. Но его тут же подменил второй. В горн же сразу положили несколько прутиков, чтобы времени впустую много не тратить да лишнее топливо не жечь.

      – Дивно, – произнес Иван Васильевич. – Но что это?

      – Чешуя для брони воинской, – пафосно ответил Ваня. – Вот, смотри. Полученные заготовки после того, как остынут, проверяют. Если все хорошо, то кладут вот в эту бочку. Видишь, как она поставлена? Внутри бочка на десятую часть заполнена маленькими камешками. Загрузили чешуйки. Покрутили бочку. Камешки крупные заусенцы им оббили. Потом в эту перекладывают. Тут песок. Они тоньше чистят от всяких нехороших выступов. В итоге получаются вот такие чешуйки, – сказал княжич и кивнул отцу на небольшую корзину с блестящими кусочками металла.

      Иван Васильевич подошел, аккуратно взял одну, повертел в руке, рассматривая со всех сторон. Потом запустил пятерню в глубину, выхватил пригоршню и просыпал ее обратно.

      – А дальше?

      – Пойдем в другую комнату, – произнес Ваня и повел отца дальше.

      Здесь горячего горна не было, поэтому уличным светом все не осветить. Холодно получилось бы слишком. Оконных стекол пока не производили на Руси… да и печей нормальных не было[22]. Поэтому горели свечи. Много свечей. По местным меркам так и вообще целая прорва – два десятка. Ибо свечи были дороги. Нет, не так, ОЧЕНЬ дороги из-за крайне небольшого объема добываемого воска. Диким бортничеством – считай, собирательством.

      В данном случае это были не только понты, но и здоровый расчет. Потому что в помещении, кроме мастера, находился и ратник, упакованный в чешуйчатый доспех. Этот боец сразу после завершения полевой демонстрации направился сюда, дабы переодеться и приготовиться поработать живым манекеном. Чему был безмерно рад. Перед ликом самого Великого князя же! Будучи из бедных да худородных, он оттого трепетал безмерно и радовался, истово стараясь оправдать доверие.

      Так вот – все эти свечи давали не только хорошее освещение, но и позволяли выигрышно продемонстрировать доспех, красиво заигравший отблесками и переливами. Прямо любо-дорого посмотреть. Да так, что Иван Васильевич не удержался и ахнул. Немного развлечений и красот встречалось в те старинные времена, а потому ценили и такую малость.

      – Пока, отец, удалось сделать только одну такую броню, – предвосхищая вопрос Великого князя, произнес Ваня. – Я едва-едва смог договориться с одним кузнецом, да и то не из Москвы, а из Владимира. Старым. Он дело детям оставил и подался ко мне.

      – А чего подался?

      – Денег пообещал. Наперед за год заплатил. Он те деньги семье оставил, а сам ко мне на полный кошт. Иных сманить не удалось. Не желают на моих условиях работать. Прямо не отказываются, но отговорки находят такие, что и рука не поднимается их сдергивать. Вот понимаю, что юлят, а все одно – красиво врут.

      Иван Васильевич подошел к ратнику и провел рукой по гладкой, ладно прилегающей чешуе. Она производила приятное, очень приятное впечатление.

      Ваня решил пойти отработанным многими веками путем и слепил

22

Знаменитая «русская печь» появилась только в XVIII веке. В XV же все еще топили «по-черному» – дымовые трубы появились на Руси лишь на рубеже XV–XVI веков. Это было то еще «удовольствие», поэтому старались «держать тепло» и окон (через которые утекало тепло) практически не делали.