Агнесса. Исповедь жены сталинского чекиста. Мира Яковенко

в мастерской каждый день давали два кусочка сахара. Она не ела его, а прятала в мешочек, который затем приносила домой – маленьким братьям и сестрам.

      Пока дедушка не был осужден, а только нависла над ним угроза, умные люди научили бабушку, и она брала из дома поляков серебро – посуду, подсвечники, безделушки, – там все было из серебра. С этим бабушка ездила в Томск и другие места и продавала. Вырученные деньги помогали сводить концы с концами.

      У мамы было четыре класса образования. Она ушла из пошивочной мастерской. Старшая сестра к тому времени уже работала кассиршей в одном магазине и на такую же работу смогла устроить и маму.

      Так прошло восемь лет. И вдруг приходит телеграмма: “Молитесь Богу оправдан”.

      И опять все на пристани, но уже не провожают, а встречают. На палубе худой человек с длинной белой бородой, слезы катятся по его лицу.

      Почему же его оправдали? Дедушка рассказывал, что он встретил на Сахалине очень умного и хорошего человека, которому поведал все, что с ним случилось. А тот тотчас обратил внимание на такую деталь: когда дедушка якобы отравил старушку, он уже юридически был полным хозяином всего и отравлять ему ее не было никакого смысла. Человек, о котором рассказывал дедушка, вскоре уехал с Сахалина, подал от имени дедушки прошение в Петербург, и дедушка был оправдан.

      Кто это был? Может быть, Чехов? Есть фотография, где Чехов снят с каторжанами, и там есть один худой, с длинной белой бородой. Я думаю, что это мой дедушка, но проверить это не удалось.

      Дедушка вернулся, и к нему на дом пришли городской голова и другие почтенные люди города. Только батюшки, который свидетельствовал, с ними не было – он сошел с ума. Пришедшие принесли дедушке ларец с золотыми и ассигнациями и сказали, что все годы дедушкиного отсутствия дома сдавали жильцам и вот от них доход – он принадлежит дедушке.

      Мой отец

      Греция… Я никогда не была в Греции. В Барнауле была, а в Греции нет, а ведь Греция – это тоже родина моих предков.

      Отец мой – Иван Павлович Аргиропуло – был грек по национальности, турецкий подданный. Царское правительство разрешило части турецких греков, спасавшихся от расправы турок, приехать в Россию[9]. И родители отца привезли его, еще совсем маленьким, в Анапу. Как и почему уже юношей он попал в Барнаул, я не знаю.

      Там это было диво – южанин, грек. Подружки прибежали к маме на работу:

      – Знаешь, в лавке у Прохоровых новый приказчик! Грек! Красавец! Все барышни приходят на него посмотреть!

      Пришла и мама. А папа был и правда красивый – черноглазый, черные кудри. Нос большой с горбинкой, но это его не портило. И не только лицом был папа интересен. Он был гораздо культурнее барнаульских юношей, он очень любил книги, знал литературу. Какой-то принц из далеких экзотических стран – таким он показался маме.

      Они познакомились, встретились на маскараде, папа был в костюме Пьеро[10]. Он стал ухаживать за мамой. Дедушка сказал

9

Русским дипломатам в Константинополе и Трапезунде в 1863 году удалось подписать указ о свободном переселении христианского населения на российские территории. В результате в Россию переселилось значительное число греков из-за дискриминационной политика османов в отношении христианского населения.

10

Образ Пьеро – фр. Pierrot – из французского ярмарочного театра стал очень популярным в конце XIX – начале XX века.