Погибель Империи. Наша история. 1913–1940. Эйфория. Николай Сванидзе

старьевщика с Александровского рынка, торговалась с ним и отдавала старые или совсем вышедшие из моды наряды дочек на продажу.

      Из допроса дворцового историографа Дубенского в Чрезвычайной комиссии, организованной Временным правительством, 9 августа 1917 года:

      «Николай смотрел на жену как мальчик на гувернантку, она говорила за него, он молчал, в ее присутствии царь не имел собственного мнения».

      Из письма Александры Федоровны Николаю 4 апреля 1915 года:

      «Смирение – высочайший дар, но монарх должен чаще проявлять свою волю. Будь уверен в себе и действуй. Никогда не бойся. Ты лишнего никогда не скажешь».

      Александра Федоровна отличалась от мужа несомненной волей, при этом также несомненно, что императрица была очень нездорова. Посол Франции в России Морис Палеолог в воспоминаниях писал о том, что Александра Федоровна вместе с сестрой Елизаветой Федоровной и братом великим герцогом Гессенским унаследовала от рано умершей матери нервное заболевание. Оно выражалось в хронической тоске, неопределенных страхах, смене периодов возбуждения и подавленности. Плюс тяжелый невроз сердца. Отсюда у этой красивой молодой женщины лилового цвета губы, или змеиные губы, как пишут очевидцы. Потому и спецлифт в Дворянском собрании в Москве строили к ее прибытию на празднование 300-летия дома Романовых, и даже инвалидное кресло для нее завели. С таким слабым здоровьем и уязвимой психикой Алисе-Виктории-Елене-Бригитте-Луизе-Беатрисе Гессенской было не потянуть такое мощное переживание, как Россия XX века.

      Переход в православие для барышни, получившей хорошее философское образование в Оксфорде, обернулся религиозным помешательством, усилившим врожденную истерию. Русские традиционные юродивые сделались для этой молодой немки жизненно необходимыми. Николай мог легко обходиться без них, но легко к ним привыкал.

      Пророчица Агинушка поила государя с государыней голубиной водой. Александра Федоровна спасалась этим от сонливости и от тоски. Рецепт лекарства несложный: одна часть святой воды, одна часть воды из колодца, добавить голубиной крови по вкусу. Что не допьешь – побрызгать на постель.

      На государеву постель также брызгали вифлеемской водой из четырех бутылок четыре слепые монахини из Киева. При этом говорили: «Мама, несомненно, святая».

      Потом приехала гадалка Гриппа 30 лет, очень красивая. Николай говорил про эту пророчицу: «В одну ночь она может принять три поколения царской семьи, а потом пить свой шоколад в кровати». Гриппа эта часто вела беседы с государем, называла его «прислужником цариц» и еще «футляром для приказов». Николай пересказал Александре Федоровне разговоры с гадалкой. Она отреагировала: «Ники бросает мой хлеб этой собаке. Пускай! Я не ревнива».

      Петербург был охвачен ажиотажным спросом на гипнотизеров, странников и кликуш. Впечатления от первой русской революции выработали у дам русского высшего света новый стиль жизни, новую моду. Можно даже сказать, что революция