Вербариум. Генри Лайон Олди

свою любимую табуретку возле холодильника.

      – Ну как твоя бурса? – шутливо спросил я, ставя на плиту чайник. – Узнал, что хотел? Аристотеля в подлиннике читаешь?

      – Не читаю, – ответил Царь. – Семинарию бросил. А что хотел – узнал. Да.

      – И что же?

      – В начале было Слово.

      – И слово было два байта… – с улыбкой подхватил я, поворачиваясь к Севе… И осёкся, поскольку тот был непробиваемо серьёзен.

      – Чем же ты теперь занимаешься? – решил я сменить тему.

      – Ищу это Слово.

      – Но ты же, вроде, Истинную Речь искал…

      – Это то же самое, – пожал плечами Царь. – Но на другом уровне.

      Я непонимающе мотнул головой и полез в холодильник за маслом, а Сева продолжил:

      – Попробую объяснить. Смотри, для компьютера мы творцы, так?

      Я угукнул.

      – И мы, как творцы, приказываем ему делать то, что нам надо. Запуская для этого разные программы. С нашей точки зрения, каждая программа это команда, слово. Сказали: «Редактор!» – появился редактор. Сказали: «Калькулятор!» – появился калькулятор. Сказали: «Тетрис!» – появился стакан со всякой фигнёй. А ведь каждая программа написана, например, на том же бейсике, и в свою очередь состоит из слов – операторов. А каждый этот оператор для процессора означает целый список слов – машинных кодов, которые он, в отличие от нашего языка, понимает. Улавливаешь суть?

      – Типа, человеческие языки это машинные коды или диалекты ассемблера, Истинная Речь – это что-то вроде Си или бейсика, а Слово – это программа? И ты собираешься восстановить исходник этой программы? Ну-ну. Интересно как?

      Царь усмехнулся:

      – Известно как. Дизассемблирование, декомпиляция…

      – А всякие древние языки, значит, типа, фортран?

      – Древние языки, Томми, как ты правильно заметил, те же диалекты ассемблера, только для древних процессоров. И толку от них ненамного больше, чем от современных. А на Истинной Речи, возможно, когда-то и говорил целый народ, вот только следов от него не осталось.

      – Так это ж атланты! – не удержавшись, съязвил я. – Навечно в памяти народной. И небо они держат на каменных плечах!

      – Серый, ты гений! – воскликнул Царь. – Про атлантов я как-то не подумал…

      Некоторое время мы молча пили чай. Сева думал об атлантах, а я размышлял, что делать с Севой. Текущее увлечение походило на мономанию гораздо сильнее, чем все предыдущие, а видеть школьного друга в психушке мне совершенно не хотелось.

      – Слушай! – осенило меня. – Вот найдёшь ты Слово или Истинную Речь, а что ты с ними будешь делать? Не боишься повторить путь Горлума?

      – Горлума? – с трудом оторвавшись от размышлений, спросил Сева. – Какого Горлума?

      – Ты что, не читал «Властелина Колец»?! – немного преувеличенно изумился я. – Сейчас мы это исправим!

      Сбегав в комнату, я притащил толстый том Толкина и вручил Царю.

      – Читай! Там, кстати, и про Высокую