Дранг нах остен по-русски. Обратной дороги нет. Виктор Зайцев

что в дремучих умах аборигенов, запуганных Кучумом, может возникнуть мыслишка спастись от его гнева.

      Схватить чужаков, убивших кучумовских воинов, да выдать их хану. Сразу все получат милость и благодарность от хана, заодно непонятных соседей уберут. Долго бродили по стойбищу вогулы, не решаясь подойти к берегу. Уже пленники сварили кашу и наелись, если не досыта, то достаточно, чтобы сыто дремать. Солнце поднялось, осветило пять связанных кучумцев, лежащих возле чума. Толик расшевелил пятерых мужиков, сходил с ними до связанных татар, которых те притащили волоком до лодок. Сам Пётр не собирался вступать в разговоры с вогулами, пока не определится с освобождёнными русскими крестьянами.

      – Ну, православные, давайте решать, как жить будем, – начал разговор командир, которому Павел Аркадьевич рассказал за прошедшее время особенности общественных отношений на Руси. – Мы татар побили, теперь домой пойдём, вверх по Ярве. Там наш острог стоит, кузня выстроена, там предлагаю и вам поселиться. Место есть, избы срубить до холодов успеете. Холопить вас не буду, живём мы обществом, дружно и спокойно. Но сразу скажу, что общество скажет – выполнять беспрекословно. Тогда мы любых врагов побьем, как нынче татар побили, что вас пленили. Мы люди хоть и православные, но царю Ивану не служим. Царство наше далеко на востоке, а мы живём по чести, по справедливости. Без бояр и попов.

      – Оружие наше огненного боя, мастера делать его умеют, и вас научим, и детей ваших. Читать-писать на-учим, нам толковые люди нужны, – подлил масла в огонь Толик, заметивший интерес в глазах детишек. Для женщин он добавил: – Мастера наши стеклянную утварь делают. Во всех домах и банях печи по-белому. Голодать не голодаем, но командира нашего слушаем, аки отца своего.

      – Неволить никого не буду, те, кто не хочет с нами жить, волен прямо сейчас отправляться в любую сторону. Топор и нож дадим. Остальные решайте, полчаса вам на размышление. – Петро кивнул головой Толику и направился в сторону стойбища. Пора было поговорить со старостой.

      Подойдя к дрожавшему от испуга вогулу, командир долго давил того взглядом, пока староста не начал оправдываться, путая русские и вогульские слова. Он говорил-говорил, жаловался на татар, на русских, почему-то на плохую охоту, на больную жену, затем иссяк. Тогда приступил к разговору подполковник. Парой фраз обрисовав текущий политический момент, он чётко сказал, что враги и предатели в соседях не нужны. Поэтому предлагает старосте выдать своего племянника в качестве аманата. Тогда, мол, мы будем уверены в том, что о нападении врагов соседи предупредят, да и сами поможем, случись чего. Иначе всех пленных татар выпустим и предупредим, что их вогулы предали. До запуганного старосты доходило не быстро, но в полчаса уложились.

      Ведя за руку первого заложника, командир вернулся к трофеям и бывшим пленникам.

      – Ну, что решили?

      – Мы идём под твою руку, господин, – дружно поклонились все в пояс. – Будем жить, как общество велит, но в кабалу не пишемся, ты обещал.

      – Согласен,