Затерянные в океане. Луи Жаколио

наконец честь моего отца.

      Никто из служащих банка не ушел в этот день домой раньше обыска, сделанного полицией в квартире каждого из них, но все попытки найти какие-нибудь следы кражи были бесполезны.

      Обескураженный безуспешностью своих поисков, но твердо убежденный, что похититель должен быть лицом, имеющим непосредственное отношение к банку, – потому что кто бы мог из посторонних так искусно отпереть кассу? – начальник сыскной полиции обратился наконец к Эдмону Бартесу со следующим предложением:

      – Вы, милостивый государь, не имеете ничего против обыска и в вашей квартире, так как после этого дело будет вполне окончено и предано на волю Божью?

      – Я именно это только и хотел предложить вам! – ответил благородный молодой человек.

      – Он безумец! – воскликнул Прево-Лемер, присутствующий при этом разговоре. – Я против этого обыска! Я не хочу, чтобы повсюду стали говорить, что обыскивали будущего зятя Прево-Лемера!

      – Но, милостивый государь, – возразил начальник сыскной полиции, – я должен использовать все дозволенные законом способы, чтобы найти преступника.

      – Я к вашим услугам, – решил Эдмон Бартес и отправился с полицейским к себе на квартиру, а час спустя был отвезен им в тюрьму Мазас!

      Описывать изумление и недоверие к случившемуся, а потом гнев и бешенство старого банкира было бы невозможно. Он кричал, топал ногами и бушевал, говоря, что похищенные деньги вовсе даже не банковские деньги, а принадлежат самому Бартесу, который сэкономил их из своих частных средств; грозил, что при помощи своих связей лишит начальника полиции его места и так далее, но последний был невозмутим. Дав старому денежному тузу время успокоиться, он показал ему письменное заявление Бартеса, в котором было сказано, что пропавшие деньги входили в число наличных капиталов банка и были предназначены к выдаче разным получателям, которым выпадала очередь на пятнадцатое число мая.

      Жюль Прево-Лемер был окончательно побежден.

      – Как же этот несчастный, – воскликнул он в сильной горести, – как он объясняет эту ужасную находку в своей квартире?

      – Он ничем не может объяснить ее. Он настаивает на своей полной невиновности, говоря, что ничего не понимает в этой загадочной находке части пропавших денег в его квартире.

      – Это просто безумие! Если бы он был виновен, он мог бы в это утро двадцать раз выпутаться из беды, грозившей ему: ведь я ему говорил, что отношу исчезновение денег к простой ошибке в счетах какой-нибудь из контор и ;что ни за что не хочу видеть у себя полиции; следовательно, если бы он чувствовал за собой вину, то ему оставалось бы только согласиться со мной, и дело с концом!

      – Да, конечно. Но ведь вы были не одни, – с вами были и другие, и вот этих-то других и следовало ему убедить окончательно в своей невиновности. Ну, а для этого нужно было решиться на все, то есть подвергнуться обыску и самому. Словом, он должен был все поставить на карту!

      – Нет, я не могу в это поверить! – воскликнул