Мертвый сезон в агентстве «Глория». Фридрих Незнанский

пересекалась с ним. Но где и при каких обстоятельствах — хоть убей, не вспомнить...

      Троица присела за дальний столик, и к ним тут же подошел официант, видимо хорошо знавший кого-то из них. Разговор был почти приятельский, да и тема увлекательная — вероятно, обсуждали заказ.

      Все трое были одеты у дорогого портного — уж это сразу определил наметанный глаз Бояровой. Значит, жизнь устроилась? Так надо понимать?

      Елена Юрьевна задумалась и невольно пропустила момент, когда поэт ухитрился заложить лишнего.

      — Шампанского! — вдруг рявкнул он, стукнув кулаком по столу.

      Соседи стали оборачиваться, посмеиваться, а это совсем не входило в уже сложившиеся некоторые планы Елены Юрьевны. Она обернулась к соседнему столику, за которым лакомились фруктами два амбала, и кивнула им.

      — В такси и бутылку на опохмелку, — сказала негромко.

      Поэт хотел было уже привычно отключиться, но сильные руки охраны Бояровой ловко поставили его на ноги и быстро вывели из Дубового зала наружу. Никто и внимания на этот демарш не успел обратить.

      Когда официант, приняв заказ, пошел на кухню, Елена Юрьевна знаком подозвала его. Тот был сама любезность:

      — Слушаю, Елена Юрьевна.

      — Сашенька, дружок, сообрази-ка по-быстрому три алюминиевые кружки, буханку черного хлеба, пару банок тушенки, пол-литра спирта и графин холодной воды.

      — Извините, не понял? — смутился официант.

      — Надо повторить? — улыбнулась Боярова.

      — Нет, заказ я запомнил, память-то профессиональная. Но где мне взять алюминиевые кружки, вилки?..

      — Молодец! Про вилки я как-то забыла. Ясно, Сашенька?

      — Минимум полчаса, Елена Юрьевна, — снова заулыбался официант.

      — Не больше десяти минут.

      — Ну и ну! — вздохнул официант и рысью кинулся из зала.

      В десять минут он, естественно, не уложился, но через пятнадцать минут принес поднос, накрытый белой салфеткой, и собрался с шиком представить заказ Елене Юрьевне. Она жестом остановила его.

      За все время майор и его приятели даже мимолетного взгляда в ее сторону не кинули, сидели, склонив друг к другу головы, и о чем-то беседовали, не обращая вообще никакого внимания на посторонних.

      Несколько обиженная их равнодушием к ее присутствию, она приподняла салфетку, посмотрела и кивнула.

      — Жаль, конечно, что кружки новенькие, но... сойдет. А вот наклейки с банок и бутылки убери и вскрой их. И все это хозяйство поставь на столик вон к тем господам, которые уже сделали тебе свой заказ.

      Официант оглянулся в угол зала, тоже кивнул:

      — Понял. Инкогнито?

      — Вот именно, Сашенька. Пусть сами догадаются от кого. А ты молчи.

      Посетителей в ресторане было много, народ сидел деловой, не писательский, за богато сервированными столами. И потому на странный заказ немедленно обратили внимание.

      — Вот и привет! — негромко произнес Кротов, самый вальяжный