Блокада. Книга 2. Александр Борисович Чаковский

время они шли молча. Звягинцев думал о том, что если после прорыва немцев у Кингисеппа в газетах и по радио зазвучали слова: «Враг у стен Ленинграда», – то теперь враг на пороге города, на самом его пороге!..

      – Кто на баррикадах, товарищ Игнатьев? – спросил Звягинцев идущего в двух шагах впереди связного. – Бойцы?

      – Пока только боевое охранение. Ну… посты. Будет команда – рабочие в течение часа займут все позиции. А пока только посты. Большей частью из коммунистов и комсомольцев.

      – А сам-то коммунист? – поинтересовался Звягинцев.

      – Позавчера в кандидаты вступил. Прямо тут, на заставе, бюро заседало. Выходит, теперь партийный.

      – Поздравляю, – сказал Звягинцев и, помолчав, спросил: – До завода-то еще далеко шагать?

      – До завода? – переспросил тот, не замедляя шага. – Да еще километра с полтора будет. Сначала до второй заставы дойдем, а там уж вам до проходной провожатого дадут.

      В этот момент где-то впереди с грохотом разорвался снаряд. Звягинцев инстинктивно пригнулся, но тут же выпрямился, радуясь, что шагающий впереди боец не заметил его испуга.

      – Опять по заводу начал бить, язви его душу! – донесся до Звягинцева голос Игнатьева. – Теперь часа на два заладит.

      – И что, прямые попадания были? – спросил, нагоняя его, Звягинцев и тут же подумал, что вопрос его нелеп.

      – Спрашиваете, товарищ майор! – отозвался Игнатьев. – Считай, ни одного корпуса нетронутого не осталось…

      Снова там, впереди, раздался грохот разрыва. Откуда-то из темноты прозвучал голос радиодиктора:

      – Граждане, район подвергается артиллерийскому обстрелу. Движение по улицам прекратить! Населению немедленно укрыться!..

      Быстро застучал метроном.

      – «Населению…» – с горечью повторил Игнатьев. – Да тут и населения-то никакого почти не осталось! Кировцы давно уже на казарменном живут… Вы что же, товарищ майор, не бывали разве в наших местах?

      – Вы же слышали, я говорил лейтенанту, что не был тут с конца июня, – с некоторым раздражением ответил Звягинцев: ему показалось, что боец принимает его за необстрелянного тылового командира. Но тут же, поняв неуместность своей обиды, добавил: – Я и в Ленинграде-то полтора месяца не был. На Луге воевал, потом в госпитале провалялся.

      – В ногу? – понимающе спросил Игнатьев.

      – В ногу.

      – А я-то чуть не бегу. Вам небось тяжело за мной поспевать?

      Игнатьев пошел медленнее.

      Снова один за другим прогремели разрывы, сопровождающиеся грохотом обвалов и каким-то скрежетом, точно в массу металла с силой вошло гигантское сверло. Маскировочная сеть над улицей стала медленно розоветь: очевидно, неподалеку вспыхнул пожар.

      Игнатьев остановился.

      – Может, переждем обстрел, товарищ майор? – неуверенно спросил он Звягинцева. – Сюда осколки запросто долететь могут. Попадет мне, если я вас целым до следующей заставы не доведу.

      – Ничего, я уже осколком отмеченный, – усмехнулся Звягинцев. – Пошли.

      Их