Ну ма-а-ам!. Ольга Савельева

у нас фсе. Слава богу, что вовремя осеклась и исправилась.

      Катюша отказывается со мной заниматься, видит во мне исключительно маму, а не учителя, балуется, хохочет, я злюсь, теряю терпение.

      Мне есть за что поставить себе твердый двояк, и если открыть портал раскаяния, то чувство вины затопит меня всю. Но все свои косяки я замечаю и непременно исправляю. Я не буду думать о них с надрывом и разочарованием в себе, потому что мое чувство вины ничего не исправит. Исправлю все я сама, потратив на это ту энергию, которую раньше тратила на страдания.

      Это немножко похоже на «я не виновата, что я плохая мать», но так и есть. Пункт «за что на этой неделе мне себя винить» давно переименован в «за что мне себя на этой неделе простить».

      Я неидеальная мать, потому что живая. Живые люди совершают ошибки. Это встроенная при производстве опция, обязательный пакет. Чтобы справиться с чувством вины за свою материнскую неидеальность, я в противовес ему каждую неделю вручаю себе материнский «Оскар». Я вспоминаю, как прошла неделя, но не через призму косяков, а через призму тех моментов, где я собой довольна. Каким бы лузером в сфере материнства я ни была, что-то хорошее я непременно совершила за семь дней.

      Я вспоминаю, как испекла на этой неделе любимую запеканку сына и дочки и любовалась тем, как они ее едят. Вспоминаю, как тащила с прогулки самокат, медведя и мяч, когда дочка, которая непременно хотела взять на улицу все эти игрушки, играла в них ровно минуту. Вспоминаю, как с сыном вместе готовили подарок на день рождения девочке, которая ему нравится. Как после ванны Катюха вырвалась у меня из рук и маленьким привидением в полотенце носилась по квартире, а мы все бегали, ловили ее и притворялись, что никак не можем поймать. Как ехали в машине, и там заиграла песня «Все люди как люди, а я суперзвезда», и мы всей семьей орали припев, не попадая в ноты, не зная слов, и хохотали. Вспоминаю, как мы заснули с приболевшим сыном в обнимку во время дневного сна дочери и проспали втроем до пяти вечера.

      Я не знаю, может, «Оскары» лучшим мамам дают за другое: за идеальный порядок в квартире, за пятерочный дневник и за Шопенгауэра, прочитанного ребенком в семь лет.

      Но мой личный «Оскар» не похож на величественную статую, облитую сусальным золотом. Он похож на имбирную елочку, измазанную творогом запеканки, заштрихованную разноцветными мелками, заляпанную пальчиковыми красками, с подломанными лапками-веточками, склеенными сгущенкой. И именно эти кляксы выглядят как елочные игрушки и добавляют красоту!

      И этот мой хвойный «Оскар» самый настоящий, мне не нужен другой. Мои бусики вины больше не тяготят меня и не тянут ко дну, а цветными горошинами летят вниз и брызгают об пол ярким разноцветным салютом.

      Папа с сыном учат английские слова: папа называет слово – сын говорит, как оно звучит по-английски. Видно, что Дасе надоело: отвечает вяло, устал.

      – Холодильник! – говорит папа.

      – Не помню.

      – Вспоминай. Ре…

      – Ре…

      – Ре-фре…

      – Ре-фрей-тор! –