Стальные псы. Владимир Василенко

взгляд.

      Опер поиграл желваками, снова побарабанил пальцами по столешнице. Исчерпав весь свой нехитрый запас драматических жестов, переспросил:

      – То есть ты это серьезно?

      – Угу.

      – Без снаряжения? По голым стенам?

      – Да не такие уж они и голые. Карнизы там. Кронштейны для подсветки. Обрешётка остекления. Но главное – фасад-то неровный. Там всякие… архитектурные излишества. Например, ниши удобные есть, вертикальные. Отталкиваешься от одного простенка и в аккурат допрыгиваешь до противоположного…

      – И что?

      – И опять отталкиваешься.

      Я нарисовал в воздухе восходящую зигзагообразную линию.

      – И что, вот так, без страховки? На девятый этаж? – недоверчиво скривился опер. – И всё ради того, чтобы письку нарисовать на аквариуме?

      – Чего не сделаешь ради искусства, – пожал я плечами.

      Он открыл было рот, чтобы что-то сказать – причём явно нелестное, но вдруг осекся – в кармане у него завибрировало. Он вытащил допотопный смартфон – натурально, кусок пластика с экранчиком, в который нужно пальцами тыкать. На НКИ – нейрокомпьютерный интерфейс, вживляемый прямо в височные доли мозга, – у него, видно, денег не хватает, с его-то зарплатой. А может, он из тех ретроградов, что предпочитает не совать себе квантовые процессоры в мозг. Таких тоже немало, особенно среди старперов.

      – Да… Да… В смысле?! Да они там что, совсем… Ладно, понял… Да понял я, понял!

      Он зло взглянул на меня и, ни слова не говоря, поднялся и пошел к выходу. Но, уже приоткрыв дверь, вдруг снова захлопнул её и, вернувшись, навис надо мной, упираясь руками в стол.

      – Повезло тебе в этот раз, Князев. Но ты учти – если такие фокусы не прекратишь, то всё равно плохо кончишь. Это я тебе от души говорю. Завязывай!

      – Конечно, мамочка, – согласился я. – А что случилось-то?

      Капитан скрипнул зубами, но сдержался.

      – Какой-то хлыщ из «Обсидиана» припёрся. Сообщил, что никаких обвинений против тебя компания не выдвигает.

      Вот так поворот! Сморщившийся было шарик моего настроения снова воспрял, раздуваясь от радости.

      – Ты особо-то не лыбься, – слегка охладил меня капитан. – Он с тобой сам переговорить хочет. Сейчас будет здесь. Но ты мне вот что ответь. Не для протокола. Просто любопытно…

      Он наклонился ещё ближе, шибанув запахом табака и дешевого одеколона, и заговорщически прошептал:

      – Так всё-таки – нахрена?

      Я только улыбался.

      – Всё просто, капитан. Это челлендж, – раздался за его спиной мужской голос.

      Полицейский недовольно поморщился и обернулся.

      – Чего?

      Вошедший в комнату для допросов мужик мог бы запросто играть Джеймса Бонда. Безупречный дорогой костюм сидел на нём как влитой, подчеркивая осанку и атлетическое сложение. Во всём – во взгляде, в интонациях, в походке – чувствовалась уверенность и сила. Но не грубая, как бывает у каких-нибудь тупых качков-охранников, а этакая спокойная, дремлющая.

      Хозяин жизни, мать