Стальные псы. Владимир Василенко

дернул плечом и откинулся на спинку стула. Руки на груди скрестил, желваки под кожей так и ходят. А взглядом-то как буравит! Будто надеется, что я воспламенюсь от его праведного гнева.

      Я демонстративно принюхался.

      – Кажется, чем-то паленым потянуло. Не под вами ли стул подгорает?

      – У тебя у самого скоро будет подгорать, сопляк! – рявкнул полицейский. – Посмотрим, как ты в СИЗО запоешь, рядом с уголовниками.

      Я изобразил было испуг, но потом рассмеялся. Из-за этого у бедного Серёги едва не повалил пар из ушей. Капитан, видя, что напарник уже совсем на взводе, все-таки вытолкал его из комнатушки и сам занял стул напротив меня. Устало вздохнул, проскроллив какой-то документ на стареньком планшете с исцарапанным экраном.

      Этот опер куда старше, опытнее и на все мои подколки и ухом не ведет. А может, до него просто не доходит.

      Да нет. Не стоит обольщаться. Рожа у него, конечно, простовата. Типичный мент, рано полысевший и растолстевший от постоянного недосыпа и пристрастия к фастфуду. Да и бухает, похоже, регулярно – куда ж без этого на такой работе. Усы – смешные, как щётка обувная. Сбрил бы лучше их к чёрту – кто их сейчас вообще носит. Но вот взгляд… Спокойный, цепкий, с легкой ноткой снисхождения. Неуютно под таким взглядом. Чувствуешь себя нашкодившим щенком.

      К счастью, во всем известном спектакле про хорошего и плохого полицейского этот отвел себе первую роль.

      – Ну чего ты нарываешься-то, Князев? Только усложняешь всё – и себе, и нам.

      Я тоже вздохнул и потупил взгляд, изображая раскаянье.

      – Взяли тебя с поличным, прямо возле здания. От того, что ты был внутри – не отвертишься. Ты же сам, балбес, выложил видео из приемной гендиректора. Еще и неприличное нарисовал на аквариуме. Лазерным нестираемым маркером. Не стыдно?

      – Перед рыбками-то?

      – Перед родителями своими, к примеру.

      – Сирота я, господин полицейский. – Я еще больше сгорбился на стуле. – И безработный. Денег ни на что не хватает, девушка вот тоже недавно бросила. Страсть к рисованию – то немногое, что скрашивает мою задрипанную жизнь. Но разве же кому-то до этого есть дело?

      – Ой, не свисти! – поморщился опер. – Ты думаешь, мы тебя уже не пробили по всем базам? Никакой ты не сирота. Родители у тебя в Новосибирске. Беспокоятся о тебе, деньги каждый месяц перечисляют. В полной уверенности, что ты учишься на юрфаке МГУ. Но в универе ты кое-как продержался первый семестр, а после второй сессии вылетел.

      – Ну вот. Вы же про меня всё знаете. Чего ж допрашиваете-то?

      Капитан задумчиво побарабанил пальцами по дешевой пластиковой столешнице.

      – Знаешь, есть в таких историях два извечных вопроса: «Как?» и «Нахрена?» Ты забрался ночью в офис компании «Обсидиан». В не самом кислом бизнес-центре Москвы. Как-то обошел всю охрану, все системы сигнализации. Как-то умудрился даже выбраться обратно. Кое-как тебя перехватили.

      – Хрен бы вы меня перехватили, если б я ногу не подвернул.

      – Это да. Ловок ты, чертяка. Но попался же всё-таки. И отвечать придется.

      – За что? – пожал я плечами. – Я ж ничего не украл.

      – Но нарушил границы частной собственности, – парировал он.

      – Но без умысла на совершение правонарушений, – тем же тоном возразил я с ехидной усмешкой. – Это же так, баловство. Административка. Чего уж вы меня камерой с уголовниками пугаете.

      Он тоже ухмыльнулся, и эта его ухмылочка мне не понравилась.

      – Грамотный больно, как я погляжу. Ну да, ну да, ты ж юрист… недоделанный. Вот только учиться надо было на своем юрфаке, а не фигней страдать. А еще не надо было поганить стекло на аквариуме, который стоит больше, чем моя квартира. Потому как это – уже вполне себе умысел и конкретная статья. Вандализм называется. Это первое.

      На моем лице вряд ли что-то отразилось – блефую я неплохо. Но капитан прекрасно понимал, что бьёт прямо по болевым точкам.

      – Из этого вытекает второе. Раз уж мы тебя повязали в ходе правонарушения, то продержать можем не три часа, а все сорок восемь. Так что зря ты так хорохоришься. За двое суток много чего может случиться.

      – Угрожаете мне, что ли?

      Усатый укоризненно покачал головой.

      – Дурак ты. Встрял – так хоть не рыпайся. И постарайся облегчить себе положение. Сдать сообщников своих, например.

      – Каких еще сообщников?

      – Следов взлома электронной пропускной системы нет. Значит, у тебя либо в нейрокомпьютерном интерфейсе какая-нибудь хитрая незаконная софтина стоит…

      – Проверяйте! – пренебрежительно фыркнул я.

      – …либо – что более вероятно – у тебя сговор с кем-то из местных айтишников, отвечающих за системы безопасности. А сговор – это уже отягчающие обстоятельства.

      – Да не было никаких сообщников, зря пыжитесь! Ну допустим, незаконное проникновение. Ну допустим, вандализм. Больше вы мне всё равно ничего не пришьете.

      – Посмотрим. Когда выясним,