Несть. Максим Велецкий

Весть

      Смартфон Юрия Даниловича Игнатова мягко завибрировал на прикроватной тумбочке. На дисплее высветилось имя Алексея Барабаша.

      – Алле, – почти беззвучно, глухо выговорил Игнатов и откашлялся. – Алло, – уже бодрее проговорил он.

      – Юрик, привет! – как обычно весело вступил Барабаш. – Извини, что прогнал твоего Морфея, но дело важное. Ночью на Дунайском произошло легкое душегубство, – он усмехнулся. – Угробили некоего Денисевича Анатолия Олеговича, владельца конторки по ремонту бытовой техники. Тридцати пяти лет. В подъезде дома, между тремя и тремя тридцатью. Он зашел в подъезд, подошел к почтовому ящику и там же получил две пули – в плечо и в грудь. Скончался тут же, судя по всему. При нем нашли кредитную карту на имя Вахрушева, эээ, – на том конце послышалось шелестение бумаг, – да, вот, Вахрушева Петра Михайловича. В кармане был обнаружен пластиковый контейнер для сдачи медицинских анализов. В бумажнике водителя лежали три вырванных листа из книги «Homo ludens» какого-то Йохана Хёйзинги. С пометками. В руке был зажат красивый платок с вышитыми инициалами «М.М.В.».

      – Тааак, – проговорил Игнатов заинтригованным голосом, в котором уже не слышалось отголосков недавнего пробуждения. – Интересную весть ты мне принес…

      – Так вот, Юра, я чего звоню. Жена в шоке, показания дает неохотно, чушь какую-то несет, и – в слезы. Но когда я вошел в комнату часа через два после первых показаний, она, давясь соплями, по компу пробивала адреса ближайших сыскных агентств. Видимо, нам зубы заговаривает, мол, врагов у него не было, бедный Петенька, ля-ля-ля, а сама хочет к вашему брату податься. Я зашел-то неожиданно, а она тут же закладку в браузере переключила. Вот я и подумал – дай-ка тебе позвоню.

      – Добрый ты человек, Леша, – усмехнулся Игнатов. – Чего это ты меня решил куском хлеба одарить?

      – Убивашки – всегда пичалька. Особенно для следователя. Дело мне поручили, а я зашиваюсь реально. Сам знаешь, на мне еще «уфимские лекари» и Алексахин.

      – Ты его еще не закрыл?

      – Как же. Закроешь с таким адвокатом…

      – Гольцман?

      – Если бы. Его вездесущность Сагалович Александр Семенович.

      – Сильно…

      – Я бы сказал, непосильно. Юра, и мне налик нужен. Прикрыли два моих подвала с игральными аппаратами. И дамский будуарчик в Купчино тоже. Маршрутки под себя прокуратура забирает. С этим кризисом я беднею день ото дня. Хочу тридцать процентов твоего гонорара.

      – Ты же знаешь, я уже такими мелочами не занимаюсь… Но платочки – это интересно. Уже ведь не первый, да?

      – Третий за год. Но оба раза они были у каких-то студентов убогих. Но там без насилия, вроде как. Один в ванне утонул. Другой после обильного самоистязания повесился в чужом гараже. Дела не мои были, подробностей не знаю. Но если ты сможешь эти три эпизода связать, то я вообще подполковника получу! Тогда с меня бонус – магнит на холодильник! – он снова искренне развеселился.

      – А с чего ты взял, что у нее есть деньги на частное расследование? Может, это она от шока? Куда только люди не тыкаются, когда суженого кадавром делают…

      – Милостивый государь, я с Вас смеюсь. Стал бы я звонить просто так. Они не на пособия живут – сразу видно.

      – Сможешь мне к вечеру дела тех двух студентиков достать?

      – Ну, тут запрос надо делать, Кристину теребить. Но я попробую. Ты, главное, вдовушку зааркань.

      – Диктуй.

      – Дунайский проспект, 26. Подъедешь, позвони.

      Окончив разговор, Игнатов посмотрел на время звонка. Полежав на спине несколько секунд, он резко вскочил с кровати. Он был ростом чуть выше среднего, худощавый и жилистый, с короткими темно-русыми волосами, карими глазами и блеклым, бесцветным лицом. Подойдя к журнальному столику, он открыл большую тетрадь с надписью «Лиловая книжица», нашел соответствующую дату – 16.04 – и поставил в верхнем левом углу двоеточие. Ниже написал букву t и время звонка Барабаша – 7:09. Держа в руке блокнот, Игнатов подошел к окну. Обратив взор на близлежащую девятиэтажку, он стал записывать порядковые номера горящих окон, начиная с верхнего этажа.

      – 9.2, 9.4, 9.9, 9.10, 9.17. 9.23, 8.1, 8.6… – вполголоса комментировал Игнатов производимые записи.

      Умывшись и налив себе кофе, Игнатов подошел к двери одной из комнат в квартире. Дверь была железной. Он нажал на кодовом замке цифры 6, 7, 1, 9, затем вставил ключ в скважину верхнего замка и магнитную карту в подсвеченное пространство нижнего. Дверь открылась внутрь. В комнате мерцал слабый сиреневый свет. Игнатов сел на рабочее место, являвшееся необычной композицией трех предметов мебели. По центру это был обычный рабочий письменный стол. По бокам от сидящего стояли письменные ящики – три с каждой стороны. Слева располагался стол для игры в американскую рулетку. Справа стояла бывшая в употреблении бледно-желтая лакированная школьная парта с разнообразными надписями и рисунками непристойного содержания.

      Игнатов вынул из левого верхнего ящика нераспечатанную колоду карт, сорвал с нее полиэтиленовую