Властелин Колец. Джон Роналд Руэл Толкин

втемяшилась? Не надо только мне рассказывать, что они тут жили, в этих темных норищах!

      – Это не норы, – строго поправил Гимли. – Это великое королевство, или город, называй, как хочешь. Это Гномьи Копи! Не думай, что тут всегда было темно. Мория блистала светом и роскошью. Наши песни хранят память об этом.

      Он встал, выпрямился и запел низким голосом, не обращая внимания на эхо, гулко отдававшееся под сводами темного зала:

      Был молод мир и зелен холм,

      И с незапятнанным челом

      Взирала с высоты Луна²⁵¹

      На то, как Дьюрин²⁵² встал от сна.

      Он пил из девственных ключей;

      На безымянный мир вещей

      Он наложил узду имен;

      Стал холм – холмом, огонь – огнем.

      Он наклонился наконец

      К Зеркальной Глади – и венец

      Из горних звезд, как из камней,

      Над отраженьем вспыхнул в ней.

      Был ясен мир и холм высок,

      И день был роковой далек

      От нарготрондских Королей²⁵³;

      Как жемчуг Западных Морей,

      Блистал, не чая злых годин,

      Благословенный Гондолин²⁵⁴;

      Мир юн, и мир прекрасен был,

      Когда час Дьюрина пробил.

      Он стал могучим королем

      В чертоге каменном своем,

      Где пол, из серебра литой,

      Блистал под кровлей золотой;

      В покоях с тысячью колонн

      С резного трона правил он;

      Он свет изменчивых светил

      В шары хрустальные вместил;

      Ни ночь, ни хмарь, ни сумрак бед

      Не затмевали этот свет.

      По наковальне молот бил;

      Удар кирки скалу рубил;

      Кто в камне руны высекал,

      Кто в злато оправлял опал;

      Строитель ладил и крепил,

      Ключарь сокровища копил —

      Кольчуги, чешуи звончей,

      Клинки сверкающих мечей,

      Щит в жемчугах, копье, топор

      Ложились в кладовые гор.

      Не год, не два, не три, – века

      Стучала под горой кирка;

      Но наступал веселью срок —

      И слышал Дьюринов чертог,

      Запрятанный в глубинах гор,

      То арфы струнный перебор,

      То менестреля, в свой черед,

      И трубы пели у ворот.

      Мир одряхлел, он стар и сед.

      Огня в плавильне больше нет;

      Не слышно молота давно,

      В чертоге вымершем темно,

      И Дьюрин спит без слов, без дум

      В Морийском царстве Казад-дум.

      Но все недвижна гладь воды,

      И затонувший свет звезды,

      Что Дьюрину из вод сверкал,

      Все светит из глуби зеркал,

      Чтоб вновь венчать его на трон,

      Когда от сна очнется он.

      – Мне нравится, – сказал притихший Сэм. – Я бы это выучил. «В