Каждый вдох. Николас Спаркс

книга, и атаковал старика целой серией страстных аргументов. Он молча слушал с непроницаемым видом. Отчего-то мне вдруг отчаянно захотелось его убедить. После неловкой паузы, словно взвесив мои слова, старик наконец заговорил. Он готов обсудить мое предложение и даже согласиться на него, но с условием, что первым читателем книги станет он сам. Если ему что-то не понравится, я должен буду все исправить. Я возражал как мог – на книгу уходят месяцы, даже годы работы, но собеседник был непреклонен. В конце концов я согласился, мысленно признав его правоту. Поменяйся мы местами, я бы попросил о том же.

      Мы пошли в коттедж. Я задавал вопросы и получал ответы. Старик вручил мне копию текста и оригиналы писем и рисунков, отчего прошлое словно ожило.

      Разговор шел своим чередом. Мой собеседник оказался прекрасным рассказчиком и приберег самое интересное напоследок. Наступил вечер, когда он показал мне замечательную вещь – труд любви, позволивший мне увидеть далекие события так отчетливо, будто я был их свидетелем. Я уже представлял, как слова появляются на листе: история разворачивалась сама, а моя роль заключалась в том, чтобы ее записать.

      Перед моим уходом старик поставил еще условие: реальные имена не называть. У него не было желания прославиться – он считал себя человеком закрытым и к тому же опасался, что история может разбередить старые и новые раны. В конце концов, все произошло не на необитаемом острове, в событиях участвовали вполне реальные люди, и кого-то из них эти разоблачения могут расстроить. Я выполнил все условия, потому что ценность этой истории для меня важнее мелочей, ведь она напоминает нам, что иногда судьба и любовь вступают в борьбу.

      Вскоре я начал работать над романом. Если у меня возникали вопросы, я звонил или приезжал. За год я объездил окрестности, по крайней мере те места, которые не были навсегда утрачены. Сидя в архивах, я всматривался в газетные фотографии, сделанные более четверти века назад. Чтобы снабдить повествование красочными деталями, я неделю прожил в прибрежном городке на востоке Северной Каролины и съездил ни много ни мало в Африку. (С этим мне повезло больше – там время течет куда медленнее. Порой мне казалось, что я нечаянно оказался в прошлом.)

      Очень полезной стала поездка в Зимбабве. Я еще никогда не бывал в этой стране, и местная природа произвела на меня неизгладимое впечатление. Когда-то Зимбабве называли житницей Африки, но сейчас сельское хозяйство пришло в упадок, а экономику поразил длительный кризис, в основном по политическим причинам. Я бродил по незасеянным полям, видел разваливающиеся фермерские постройки и представлял, как зеленели здесь посевы, когда начиналась моя история. Три недели я ездил на сафари, жадно впитывая все, что открывалось глазу. Я говорил с гидами, скаутами-разведчиками и наблюдателями об их обучении и жизни и думал, как сложно им создавать семьи, ведь почти все время они пропадают в буше[1]. Признаюсь, я влюбился в Африку с первого взгляда и навсегда: с того раза меня неудержимо тянет вернуться, и я знаю, что

1

Большие малонаселенные пространства некультивированной земли в Австралии и Южной Африке, покрытые кустарниками. – Примеч. ред.