Сёстры-вампирши. Подружка – кровь с молоком. Франциска Гем

и, взмахнув руками пару раз, взлетела к потолку. Она повисла вниз головой, зацепившись ногами за металлическую цепь.

      – Дакария! Сейчас же сойди вниз! – воскликнула Сильвания.

      – Нет, не сойду, раз ты называешь меня Дакарией. – Дака скрестила на груди руки.

      – Дака, пожалуйста, спустись. А вдруг тебя кто-нибудь увидит!

      – Кто тут меня увидит? – спросила та, кивнув в сторону окна.

      – Ну, кто-нибудь из соседей.

      – Для этого им пришлось бы пролететь мимо нашего окна на высоте третьего этажа, – возразила Дака.

      Сильвания вздохнула.

      – Да перестань! Что, уж и повисеть нельзя у себя дома. Люди тоже так делают. – Дака стала раскачиваться на цепи взад и вперёд. Цепь заскрипела.

      – Да, но только выглядит это немного иначе, – сказала Сильвания.

      – И что? Я же не изменилась с головы до ног только оттого, что мы отъехали от привычного места на пару тысяч километров. Если люди понятия не имеют, как надо правильно висеть, это не моя проблема. С меня достаточно уже того, что здесь нам больше нельзя летать, ночами приходится спать, а весь день напролёт вкалывать, ходить в нормальную школу с нормальными людьми и постоянно мазаться кремом от загара!

      – Вот это всё и называется ин-те-гра-ция.

      – Да? Так написано в твоём журнальчике для человеческих девочек?

      Сильвания только цокнула языком в знак укоризны и перелистнула страницу. Она решила игнорировать тот факт, что её сестра раскачивается над ней, свисая с потолка.

      – А вот я рада, что наконец очутилась среди людей.

      Дака наморщила лоб:

      – И почему же?

      – Люди просто такие… такие культурные.

      – И что это значит?

      В этот момент этажом ниже распахнулась дверь террасы, и вскоре мимо их окна в сторону леса пролетел господин Тепез с рулоном туалетной бумаги в руках.

      – Ну, вот этого, например, они не делают, – объяснила Сильвания. – И не едят мясо с кровью, и не увлекаются тараканьими бегами, и не играют с пиявками.

      – Зато они едят чеснок, добровольно лезут в воду и как сумасшедшие гоняются за лучами солнца. Бэ-э! – Даку даже передёрнуло от отвращения.

      Цепь заскрипела. Затем Дака взглянула на аквариум, в котором извивались её любимые пиявки.

      – И что ты имеешь против пиявок?

      – Ничего. Но ни один человек не держит пиявок в качестве домашних питомцев. У людей милые пушистые собачки, мурлычущие ласковые кошечки или чирикающие птички.

      – Но я же не человек.

      – Но хотя бы полукровка.

      – Я бы предпочла быть полнокровным вампиром, – вздохнула Дака.

      – А я бы – полным человеком.

      На какое-то время в комнате девочек установилась тишина, если не считать поскрипывания цепи.

      – Быть человеком – это смертельно скучно, – сказала Дака.

      – Вовсе нет.

      – Скучно-скучно, спорим?

      – Откуда тебе знать?

      – Зато ты знаешь!

      – Да!

      – Ну