Охотник: Охотник. Зверолов. Егерь. Владимир Поселягин

твоя мама.

      «Ага, значит, это тут обычное дело», – понял я.

      Убрав книжицы в сумку, я поблагодарил соседку, вышел на улицу и неторопливо направился домой. Было около четырех часов, скоро вернутся родители с работы. Ну, отец-то к пяти будет, а вот мать работает до шести. Для меня, кстати, после всех этих месяцев адаптации они уже стали родными, и не вызывает отторжения, когда я их называю, как было ранее. Да и родственники со стороны матери, с искренней заботой следившие за мной в больнице, тоже стали родными и близкими людьми. Несмотря на то что являлись представителями еврейского племени. Когда обо мне безвозмездно заботятся – я это ценю.

      Во дворе было так же пусто, поэтому я спокойно следовал к своему подъезду. Не знаю, что сподвигло меня отскочить в сторону, видимо интуиция, но сверху начался литься желтый дождь. Я смотрел на ухмыляющегося Ромова, который продолжал мочиться, стоя на подоконнике. Дождавшись, когда искусственный дождь прекратится, я отряхнулся – несколько капель попало, не отрицаю – и еще раз пристально посмотрел на окно Ромовых. Недоносок уже скрылся. Я направился в подъезд.

      Стук в дверь я услышал в полпятого, когда заканчивал листать уголовный кодекс. В принципе, изменений было не так много. Я-то больше знал российский уголовный кодекс, но теперь понятно, что большая часть текста взята из этого, из советского. Даже некоторые параграфы совпадали.

      – Войдите, открыто! – крикнул я.

      Я сидел на стуле у окна, поэтому только повернулся, когда неизвестный открыл дверь.

      – Здравствуй, Игорь, – поздоровался старший лейтенант милиции, на входе снимая форменную шапку с кокардой. – Ты помнишь меня?

      – Здравствуйте, Петр Семенович. Проходите, присаживайтесь. У меня амнезия, с памятью после того, как очнулся в больнице, все в порядке, – на всякий случай я напомнил. – Вы трижды приходили ко мне насчет нападения, но, как и тогда, и сейчас я скажу. Ничего не помню.

      – Я по другому поводу, – ответил участковый и присел на тахту, застеленную покрывалом. – Ты ничего странного не слышал у вас в коридоре?

      – Да нет. Я только проснулся… правда, не понял, из-за чего. Ходил в магазин за свежими продуктами. Но, видимо, слишком устал и лег спать. А потом меня что-то разбудило, решил вот почитать.

      – А что тебя разбудило, не скажешь?

      – Да нет, не знаю.

      – Хм… Не знаю даже, как тебе сказать.

      – Говорите прямо, что-то случилось с моими родителями? Братом?! Сестрами?!

      – Нет-нет, – поспешил успокоить взволнованного меня участковый. – Ты знал Павла Ромова?

      – Да, когда мы шли из больницы, он выглядывал из окна, а потом в коридоре брат нас познакомил. Вернее, тот меня знал, просто Толя мне сказал, кто это такой… А почему вы сказали «знал» – в прошедшем роде? Я теперь его так и так знаю.

      – Он выпал из окна. Видимо, несчастный случай, а ведь все его предупреждали, и я в том числе. Да еще случилось это на глазах у Иванишиной с третьего этажа. Сейчас она у себя, пьет успокоительное.

      – Беда-а, – задумчиво протянул