Охотник: Охотник. Зверолов. Егерь. Владимир Поселягин

рта была странной, не моей, не привычной. Видимо, от этого и шла эта невнятность.

      – Что это такое? – вдруг спросил меня доктор, тукнув пальцем в стул.

      Я на автомате ответил:

      – Стул.

      – А это?

      – Медицинский халат.

      – А я кто?

      – Доктор, наверное.

      – Хм, – врач задумался.

      Кстати, когда обзывал врача доктором, медсестра тихо охнула. Проанализировав, что бы это значило, понял, что доктор это тело знает. И скорее всего, тело тоже знало врача.

      – Ты меня помнишь? Посмотри внимательней, может, вспомнишь? – попросил врач, закончив размышлять.

      – Вы Иван Эммануилович, – сразу же ответил я.

      – Вспомнил? – обрадованно хлопнул себя по колену врач.

      – Нет, – расстроил я его. – Слышал, как к вам обращается медсестра.

      – Понятно, – он снова задумался.

      – Вы еврей? – поинтересовался я, с интересом его разглядывая одним глазом.

      – Да, это тебя как-то волнует?

      На этот вопрос предпочел промолчать. Не то чтобы не любил евреев, я был полностью согласен с одним человеком: «Убей еврея – сделай мир чище». Хотя он вроде про иудея говорил, но особой разницы я не видел, так что при любой возможности портил им жизнь конкретно. По крайней мере всех Кацев и Рабиновичей из своей девятиэтажки повывел, кто сам уехал, а кто и… Но это другая тема, трупом в речке больше, трупом меньше… Кто их считает?

      Видимо, доктор понял меня правильно, но почему-то не рассердился, а насмешливо хмыкнул.

      – Настя, приберись тут, я сейчас вернусь, – велел врач и, бросив на меня быстрый взгляд, вышел из палаты.

      – Настя? Вы ведь Настя? Если можно, я бы хотел еще воды и приподняться, сесть то есть.

      Медсестра просьбу выполнила, напоила и помогла принять полусидящую позу, приподняв подушку.

      Пользуясь возможностью, осмотрелся и почти сразу наткнулся на пару внимательных глаз. Палата оказалась четырехместная.

      У противоположной стены на кровати лежал мужчина с забинтованным животом, судя по виду – или без сознания, или просто спит. У той же стены, но ближе к окну, еще один, с забинтованной челюстью, это он меня рассматривал. Кто был сзади, не видел, но судя по громкому сопению, там тоже кто-то лежал.

      Медсестра Настя сама устроенный бардак убирать не стала, а нагнала целую толпу санитарок, которые быстро придали палате первоначальный вид, даже пол вымыли, причем дважды.

      Доктор вернулся не один, а в компании других врачей, причем ни одного молодого, всем на вид за полтинник. Главенствовал среди них сухонький старичок академического вида с орденскими планками, мелькнувшими под расстегнутым халатом. У этого, в отличие от остальных, халат расстегивался спереди. Среди знаков отличия я четко различил и опознал одну – орден Ленина. Боевой старик, похоже.

      Поправив рукав новенького свежего халата, Иван Эммануилович подошел ко мне и, посмотрев в открытый глаз, сказал:

      – Ну что, Игорь, давай мы тебя осматривать будем.

      И