Были и небыли. Книга 1. Господа волонтеры. Борис Васильев

достал блокнот. – Ваше имя и звание?

      – Русский офицер. Этого достаточно для Франции.

      – Допустим. Что же заставило вас, русского офицера, оставить родину и приехать сюда, в Сербию?

      – Зов братского народа.

      – Прекрасный ответ! Вы стремились на этот зов, преодолевая многочисленные препятствия, как случайные, так и не случайные. Мы знаем, что вы были не один, что с вами вместе на этот зов стремились и наши соотечественники-французы. Это чрезвычайно благородный порыв, а Франция, как никто, ценит благородство. И вы, конечно, понимаете, как интересно французской читающей публике будет узнать о своих согражданах, обнаживших шпагу против османского ига. Кто же они, ваши французские друзья? Нам бы очень хотелось узнать их имена, намерения, планы…

      Французы расстались с Олексиным, едва сойдя с парохода, и избежали шумной встречи белградцев.

      Гавриил сразу вспомнил и об этом и о том, как они боялись слежки еще там, в Будапеште, как стремились уехать любым путем. Они доверились только ему, и, кто бы ни были эти французы, он не имел права предавать их доверие.

      – Вы ошибаетесь, сударь, – сказал он. – Я прибыл в Белград со своим денщиком и не имею ни малейшего понятия о ваших соотечественниках.

      – Однако вместе с вами с буксира сошли…

      – Это четвертый вопрос, господин корреспондент, а мы договорились о трех.

      – Но позвольте маленькое уточнение! – Визитер в американском пиджаке вдруг засуетился, забыв про улыбки. – Матрос буксира утверждает…

      – Честь имею, – перебил Гавриил, встав. – Прощайте, сударь, наш разговор окончен.

      Корреспондент потоптался, спрятал блокнот и вышел, забыв поклониться. Захар закрыл дверь, накинул крючок.

      – Что он спрашивал?

      – Он интересовался французами, – сказал поручик. – Ты нигде не болтал о них?

      – Да что вы, Гаврила Иванович! Я ведь понимаю.

      – Ну и прекрасно, – сказал Гавриил, садясь к столу. – А этого клетчатого господина никогда и ни под каким видом не пускай ко мне. Он слишком любопытен. Садись к столу, вдвоем ведь, можно без церемоний…

      6

      Беневоленский больше в Высоком не появлялся. Варя старательно не замечала его отсутствия, была ровна и даже весела, но самолюбие ее было уязвлено. Ею пренебрегали явно и демонстративно, и это кололо больнее, чем само отсутствие Аверьяна Леонидовича.

      Тетушка уехала, забрав с собой Ивана и младших, в Высоком остались только Федор и Варя. Яблоки звучно падали в саду, было тепло, тихо и грустно, но грусть была легкой и приятной. Правда, она мешала с прежним рвением заниматься хозяйством, но после разговора с тетей Варя как-то охладела к хозяйству, все чаще поручая дела приказчику – мужику немолодому, серьезному и работящему. Возилась в саду, много читала, а с Федором почти не разговаривала: он целыми днями сидел безвылазно в своей комнате, обложившись книгами. То ли готовился в университет, то ли вырабатывал очередную сверхновую идею. Встречались в столовой за обедом да за ужином, даже завтракали отдельно.

      От Дурасовых