Золушка в поисках доминанта. Дора Коуст

клитору, пока струи под напором направлены в самое сосредоточие. Вынужденно уперлась ладонями о стену. Не могла и не хотела его останавливать. А зачем? Тело просило разрядки. Я хотела снова ощутить его там – внутри, чтобы заполнил до отказа, будто так и должно быть всегда.

      Один палец, два – до чего это приятно, но не то… Член терся о ямку меж ягодиц, словно он насмехался надо мной, дразнил. Беззастенчиво подалась назад. Желала, чтобы он ощутил свою вину за проделанное, но секса хотелось больше, а потому отмахнулась от мысли, оставив ее на потом.

      – Готова?

      Мог бы и не спрашивать, ведь я все равно кивнула стене, на большее меня не хватало. Выключив и убрав душевую лейку, жестко сжал бедра, подтягивая к себе, заставляя прогнуться в спине. Головка коснулась возбужденной кожи, прошлась по краям складок и скользнула внутрь, наконец-то удовлетворяя мое нестерпимое желание. Стон сорвался с губ. Проникал все глубже и глубже, постепенно расширяя внутренние стенки, изменяя под себя. Набирал скорость и вдруг останавливался, действуя медленно, наслаждаясь процессом.

      Я стонала, закрыв глаза – ничего больше не хотелось. Он, я и секс – нечего добавить или убавить. Движения стали резче, жестче. Александр обнимал меня одной рукой за талию, а пальцами другой водил по губам, время от времени погружая их в приоткрытый рот. Находясь на грани блаженства, не беспокоясь ни о чем, обсасывала их, чуть прикусывая зубами. Рука пропала от лица на секунду и тут же коснулась клитора. Круговые движения поверх горошины сводили сума. Дышала учащенно, жмурилась, готовилась взорваться в оргазме. Скорость увеличилась. То и дело слышались нескончаемые хлопки о мои ягодицы. Быстрее, еще быстрее – и вот он, взрыв. Удерживал крепко, пока я стонала и извивалась, изливался семенем внутрь, насаживая меня на свой член.

      Только сев обратно в ванну вместе с ним, поняла, насколько проголодалась и устала. Хотелось курицу и спать, и чтобы остался рядом хотя бы на эту ночь. Все же когда спишь столько лет одна, обнимая подушку, и вдруг проводишь ночь в объятиях мужчины, перьевое изделие уже не прельщает.

      Обмотавшись полотенцами, вышли в коридор. Все равно в квартире, кроме кошки, никого больше нет, да и та наверняка уже видит десятый сон.

      – Как насчет позднего ужина или раннего завтрака? Какой уже час?

      – Время – два. Так что да, мы успеем еще и поесть, и поспать. – Улыбнулся.

      Какая по счету улыбка за этот долгий день? Первая или вторая? Так скуп на эмоции. Жаль…

      Кухня встретила нас настоящим погромом. Стул по центру, на котором висели куски от совсем недавно целой бельевой веревки, осколки и сладкие лужи от вина на полу, а самое главное – перевернутая тарелка с моей курицей и овощами. Кошка лишь покосилась на нас одним глазом и как ни в чем не бывало отвернулась к своему импровизированному шведскому столу, продолжая нагло жрать прямо у нас на глазах.

      Хотелось сесть и разреветься. Прямо так, на чертов грязный пол. Потратила деньги, на которые могла бы питаться целую неделю, а теперь