Туманная долина. Кэтрин Арден

здорово, если бы школа и впрямь превратилась в живую собаку. Они бы подружились и вместе отправились навстречу приключениям…

      Отец остановил машину на покрытой рытвинами парковке, и Олли пришлось прекратить фантазировать. Она низко склонила голову, придерживая одним пальцем страницу книги, чтобы потом не искать нужное место.

      – Может, оставишь её мне? – с надеждой спросил папа. – Поболтала бы с кем-нибудь в автобусе. Дженна скучает по тебе, да и Коко Цинтнер явно мечтает с тобой подружиться…

      Увидев выражение лица Олли, он умолк.

      – Дженна только и говорит о том, как ей меня жаль. До сих пор. Бесит. А Коко – просто городская дурочка. – Олли показала на книгу. – Кажется, Джонатан продал душу Человеку с улыбкой на лице.

      – Ладно, – пробормотал отец, – по крайней мере, я попытался.

      Олли подняла свой рюкзак в горошек и взялась за ручку дверцы.

      – Послушай, Олли… – начал папа.

      Она вопросительно замерла. Отец вздохнул и, видимо, передумал говорить то, что собирался.

      – Ну, а как тебе такое: у нас с тобой два зонта, зелёный и красный. После прогулки ты моешь зонты. Помыла зелёный, а про красный я говорю тебе: «Этот зонт не мой». С каким пойдёшь на улицу завтра?

      – Пап…

      – Ну?

      – Не знаю. С зелёным?

      Отец ухмыльнулся.

      – Нет, с красным, – заявил он. – Я же сказал, что он не мой, значит, твой. А что тебе скажет зонт, когда ты выйдешь на улицу?

      Олли уже догадалась, что будет дальше.

      – Ну пап…

      – Ничего не скажет, он же немой, – с довольным видом закончил отец и расхохотался. Олли, не выдержав, тоже фыркнула.

      – Ладно, эта шутка ещё ничего, – признала она, вылезая из машины.

      – Подожди, чуть не забыл! Держи. – Отец взял с заднего сиденья контейнер с едой на день и протянул его Олли через открытое окно. Она приоткрыла крышку, чтобы посмотреть, что внутри, и обнаружила морковные палочки и печенье с арахисовой пастой – и того, и другого было слишком много. Оставшееся место занимали сэндвич с индейкой на домашнем хлебе, разрезанный на четыре части, мюсли в кленовом сиропе с грецкими орехами в сахаре и кекс с шоколадной крошкой. Похоже, папа и впрямь всю ночь не отходил от духовки.

      – Я уже слишком взрослая, чтобы носить с собой ланч, – сказала Олли, но её отказ прозвучал неубедительно. Кекс был уж очень аппетитный. – На ферме нас будут кормить, и на классном часу с утра должны быть пончики.

      – Пф-ф, пончики, – отмахнулся отец. – Это не еда. Скорее, антиеда.

      Олли любила пончики, особенно с сахарной пудрой.

      – А вот и нет, еда.

      – Ладно, неважно, – сказал папа, решив не спорить. – Всё равно возьми. Никогда не знаешь, в какой момент проголодаешься.

      Он улыбался, но его тёмные глаза смотрели с затаённой печалью, будто умоляя: «Пожалуйста, Олли, возьми, я для тебя старался». Поэтому она забрала контейнер и торопливо затолкала его в рюкзак.

      – Спасибо, пап, – пробормотала она.

      Контейнер был светло-голубой с розовым единорогом. Когда Олли была маленькой, она его