Закон для дракона. Кир Булычев

представился громоздкий пилот.

      – Лескин, – отозвался другой. Он полулежал в кресле, закрыв глаза.

      – Владислав Павлыш, Слава. – И тут же Павлыш подумал, что поспешил приглашать собеседников к интимности в общении.

      – Доктор Павлыш, – произнес Лескин. – Что ж, очень приятно.

      – Что с больными? – спросил Павлыш.

      – Разное, – ответил пилот Джим. Лескин снова закрыл глаза. – У Леопольда сломана нога. У Татьяны-большой лихорадка. У остальных – что придется. На вкус, на цвет товарища нет.

      – А у вас? – сразу перешел к делу Павлыш.

      – У меня? – Пилот в затруднении повернулся к Лескину, но поддержки не получил. Тогда он опустил штурвал и закатал выше локтя рукав. Там обнаружился глубокий, еще не заживший шрам, словно по руке ударили топором. – А лихорадкой я уже два раза болел, – поспешил он успокоить Павлыша.

      – Джим, не запугивай доктора, – сказал Лескин. Голос у него был высокий и чуть капризный.

      – Как спустимся, я вами займусь, – пообещал Павлыш. – Через два дня и следов не останется.

      При этих словах Лескин окончательно проснулся и проговорил назидательно:

      – Вы нетактичны, молодой человек. Стрешний – замечательный врач.

      – Я не хотел поставить под сомнение…

      – А я повторяю, что Стрешний – отличный врач и делал все, что было в человеческих силах. Вы же, не зная наших условий…

      Павлыш хотел было огрызнуться, потому что считал себя тоже неплохим врачом, но сдержался. Лескин, вернее всего, ревновал. Стрешний был его другом. А Павлыш выступал в роли безусого лейтенанта, которого прислали во взвод, где вчера ранили любимого командира.

      У Лескина было длинное мятое лицо с мягким, обвислым носом, но большего никак не разберешь: лицо разрисовано грязью, словно у индейца, вышедшего на тропу войны.

      – Рация у нас слабенькая, – провел отвлекающий маневр пилот Джим, который явно был человеком миролюбивым, что вообще свойственно гигантам. – Экспедиционная, второй вариант. Мы уж так обрадовались, что вы к нам идете. Очень боялись, что доктор не выдержит. А этот юноша вместо вас – толковый?

      – Он третий механик, – объяснил Павлыш. – По второй специальности – хирург.

      Павлыш не стал делиться с новыми знакомыми своими сомнениями и тревогами.

      4

      Катер замер. Кресло снова прижалось к спине. Павлыш нащупал на груди пряжку. Лескин протянул руку в серой перчатке, чтобы помочь. Пилот Джим уже поднялся и опустил штору на пульт.

      – С приездом, – произнес он. – К счастью, моросит…

      Рядом с ним Павлыш чувствовал себя недомерком.

      Лескин подобрал сумку Павлыша.

      – Не спешите, – сказал он, – нас встретят.

      В дверь постучали. Три раза. Джим пробрался назад, чтобы открыть грузовой люк. Лескин поторопил:

      – Не задерживайтесь.

      Павлыш шагнул через порожек, и Лескин, поддерживая его под локоть, настойчиво, словно хотел посекретничать, потащил к вездеходу, стоявшему в трех шагах от катера. Люк вездехода был распахнут, перед