.

просто так взять и откинуть слова фюрера, небрежно отмахнуться от них! Это было неслыханно!

      Гитлер сделал несколько судорожных движений, беззвучно открывая и закрывая рот, точно ловя воздух, хотел что-то произнести, но Молотов не дал ему вымолвить ни слова. Не дожидаясь ответа, он сказал:

      – Советское правительство снова настаивает на разъяснениях: что собираются делать немецкие войска в Финляндии? Что означает понятие «новый порядок в Европе и Азии», неоднократно употребляемое господином Гитлером в его речах? В чем подлинный смысл пакта трех держав?

      Его вопросы падали, как каменные глыбы. Задав последний из них, Молотов сделал короткую паузу и, видимо удовлетворенный замешательством Гитлера, добавил уже как бы между прочим:

      – Есть и другие вопросы, в которые должна быть внесена ясность. Они связаны с будущим Балканских стран, точнее, с проблемой независимости Болгарии, Румынии, а также Турции.

      Он снова сделал паузу и потом сказал коротко и настойчиво:

      – Мы ждем ответов и объяснений.

      Казалось, что теперь-то уж произойдет нечто из ряда вон выходящее. Никто из тех, кому приходилось наблюдать Гитлера после его прихода к власти, не мог представить себе его в качестве человека, которому учиняют допрос.

      Серовато-землистое лицо Гитлера чуть покраснело, на уголках губ выступила слюна, руки впились в подлокотники кресла…

      Но взрыва не произошло. К полному удивлению Риббентропа, Шмидта и Хильгера, Гитлер внезапно как-то обмяк, его правое плечо несколько раз дрогнуло в привычном тике, он облизал языком губы, посмотрел на часы и неуверенно сказал:

      – Обсуждение поднятых вопросов, как нам кажется, требует времени… Перенесем продолжение переговоров на завтра. Тем более что, по нашим сведениям, скоро предстоит налет вражеской авиации…

      Он встал. Поднялись со своих мест и остальные. Встреча окончилась, чтобы возобновиться завтра в четыре часа дня…

      Сила ненависти в Гитлере не заглушала в нем способности к холодному расчету. Он мог быть убедительно красноречивым, когда вел переговоры с представителями страны, которую решил захватить, но которая все еще оставалась серьезной военной и политической силой.

      Сейчас ему нужна была хотя бы видимость дружеских отношений с Россией. Нужна для того, чтобы выиграть время и перебросить необходимые контингенты войск в Финляндию, к северным границам Советского Союза, в Польшу – к ее западным границам – и успеть перестроить на военный лад промышленность в уже захваченных им странах.

      Поэтому Гитлер, несмотря на явный удар, нанесенный его престижу Молотовым, был удовлетворен своим поведением, доволен тем, что не допустил разрыва переговоров, выиграл время – пусть всего лишь сутки, для того чтобы подготовиться ко второму их этапу.

      …Вечером он созвал узкое совещание: Геринг, Риббентроп, Йодль, Гальдер.

      Двое первых настаивали на «твердой линии». Сила фюрера в том, что он фюрер. Как бы ни вел себя на переговорах Молотов, в своем докладе