Бедолага. Георгий Баженов

Евдокия Григорьевна, – если в вас есть хоть капля сердца – не лезьте в мою жизнь. Она погублена, пусть так. Но внучку свою я хочу видеть живой, а не мертвой. Понимаете, жи-вой?!

      В это время хлопнула входная дверь, и в дом, раскрасневшаяся, с плюшевым медведем в руках, вбежала девочка лет пяти:

      – Ой, бабушка, у нас гости! – воскликнула она. – Здравствуйте!

      – Здравствуй, – улыбнулась Лариса. – Тебя как зовут?

      – Надюшка. А вас?

      – Меня – Лариса Петровна.

      – Лариса Петровна, вот посмотрите, у моего Панфила рука болит, вот здесь. – Она показала на руку медвежонка. – Скажите, есть надежда вылечить его? – Надюшка ткнулась тельцем в колени Ларисы и начала игриво-вопросительно заглядывать в ее глаза.

      – Я думаю, есть надежда. Надежда всегда должна быть у человека. – И Лариса погладила девочку по голове.

      – Ты вот что, слышь, Надя, – спохватилась Евдокия Григорьевна, – не мешай тете, она уходить собралась, а ты встать не даешь. – И без всякого перехода произнесла, уже для Ларисы: – Вот такие, значит, дела, Лариса Петровна, чем богаты, тем и рады, как говорится, не обессудьте, всего вам доброго!

      Делать нечего, пришлось опешившей Ларисе подниматься с табуретки и идти к выходу. Евдокия Григорьевна шла за ней следом и чуть ли не руками подталкивала гостью к выходу, делая вид, что показывает ей нужное направление.

      – А вы к нам еще придете? – Надюшка смотрела на Ларису снизу вверх, и столько в ее глазенках лучилось любопытства и доброй заинтересованности, что и соврать было нельзя, и правду сказать невозможно. Лариса пожала плечами:

      – Жизнь покажет, Надюшка. Ну, до свиданья! Лечи своего Панфила.

      – Хорошо, я вылечу, раз есть такая надежда. До свиданья, тетя Лариса!

      Евдокия Григорьевна вывела Ларису за ворота и еще раз, на прощание, обратилась к ней с заклинанием:

      – Не трогайте нас, оставьте в покое! Подумайте о девочке, ей надо жить, жить, а вы хотите… Ради всего святого – бросьте свою затею! Не знаю я ничего и знать не хочу. Вы слышите? Не хочу! – И Евдокия Григорьевна с грохотом закрыла за Ларисой ворота.

      Глава 2

      Как всё это началось

      Вернулся он в поселок, как всегда, неожиданно. Года полтора его черти по свету носили – и вот, объявился. Как снег на голову. Марья Трофимовна возроптала было, но Глеб с порога спросил:

      – Мать, слышь, у тебя паяльная лампа где?

      – Какая еще лампа? – не поняла Марья Трофимовна.

      – А кто вякать будет, того за ноги – и в конюшню. Опалю, как борова.

      – Ну, явился не запылился… нехристь… Постыдился бы мать стращать.

      – Сама знаешь, ага: сынок для матери – до смерти дитя. Не обижай младенца!

      – Обидишь такого, как же… Чего опять прикатил, чего надо?

      – Курица на шестке тоже квохчет, а спроси ее: о чем она? Не бери, мать, пример с курицы.

      – Тьфу, век бы тебя не видать! – в сердцах сплюнула Марья Трофимовна.

      Устроился Глеб, как обычно, в маленькой комнате. Кровать, матрац, подушка. Шкаф матери выставил вон. Вытащил из кладовки