Властелин. Владимир Михайлов

нет непреложного закона природы, по которому человек должен умирать. Но до сих пор не нашлось ни одного, кто рано или поздно избежал бы этой участи.

      Старик задумался – о непреложности смерти, наверное, для него тема эта была актуальной, в отличие от Изара.

      – Но слушай, Ум Совета… Я что-то не помню, чтобы в нашей истории нашелся хоть один Властелин, совершавший ошибки.

      Сохраняя неподвижность, Советник перевел на него взгляд. Усмехнулся.

      – Да, разумеется. Ни один Властелин из нынешней династии – твоей. И, как ты справедливо заметил, – в нашей истории.

      – По-твоему, есть и другие? Другие истории, я имею в виду?

      – Это не по-моему, а независимо от моего мнения. Вот об истории, мы и должны поговорить сейчас. Это первая тема. Будет еще и вторая. Но не станем опережать Порядок. Итак – что тебе известно о нашей истории? И что – о других?

      – Мне известно, что никаких других историй не существует. Есть легенды… сказки… мифы, относящиеся к доисторическим временам. Но ведь само слово «доисторическим» свидетельствует о том, что на самом деле никакого отношения к истории они не имеют.

      – Легенды и мифы, да. О том, что Ассарт – особая планета, отмеченная и избранная…

      – Вот-вот. О том, что она пришла из черной неизвестности и хранит в своих недрах Великую Тайну…

      – Совершенно верно. Отсюда, кстати, и наша тайная религия Глубины. С тех времен, когда эти сказки были Историей.

      – Разве кто-нибудь хоть когда-то верил в такую чепуху?

      – В чепуху верят охотнее всего, Бриллиант. Чепуха – это все то, что не совпадает с привычными нам взглядами и мнениями. Но в совпадающее верить незачем. И люди в свое время охотно верили в то, что возникли не так, как убеждает нас наука, а неким иным образом. Гораздо раньше.

      – Как же они тогда объясняли отсутствие каких бы то ни было доказательств? Ведь никакие раскопки не дали…

      – Да-да. Объясняли, насколько я знаю, тем, что вовсе и не было таких периодов, таких уровней развития, следы которых наука пытается отыскать. Если ты, взрослый человек, поселился в своем новом доме год назад – бесполезно искать на его чердаке обломки твоих детских игрушек: они остались где-то в другом месте.

      – Ну хорошо. Но мы-то знаем, что то были всего лишь поэтические россказни. Конечно, очень приятно размышлять о своей избранности. Но когда приходит наука, то неизбежно возникает и настоящая история. Вот как наша.

      – О, безусловно, Властелин. История, как точная наука. О том, как в предшествовавшие века и тысячелетия все делалось не так. Но народ выдвинул из самых своих недр таких людей, которые знали, в чем заключаются потребности народа, их интересы, – и с тех пор дела стали идти все лучше и лучше, пока не достигли нашего нынешнего уровня. Я правильно изложил суть научной истории?

      – Ну, в общем… да.

      – А то, что возникновение этой научной истории по времени почти совпало с приходом к Власти нынешней династии – из самых низов, действительно, – это, видимо, чистая случайность. Не так ли? Или все-таки