Моя любимая тетя. Марсель Зуфарович Шафеев

ыло больше похоже на партнерство, чем на брак. Я много путешествовал, чтобы сводить концы с концами, пока моя жена работала неполный рабочий день, была домохозяйкой и воспитывала нашу дочь. Излишне говорить, что мы оба были очень несчастны, не имея возможности проводить много времени вместе. Тогда случилось немыслимое. Во время путешествия через Канзас в направлении пункта назначения в Южной Каролине я получил звонок от моей сестры. Моя жена и дочь погибли в автокатастрофе, вызванной пьяным водителем. Раньше я думал, что живу одинокой жизнью, но теперь… ну, разумеется, я теперь жила в кошмаре. Я был рядом с терминалом компании и вытащил сумки во двор, чтобы положить в трейлер и сел на самый ранний рейс, который я смог. Это был самый длинный, самый нервный и удручающий день в моей жизни. После похорон и нескольких недель отдыха, чтобы позаботиться о деталях и тому подобном. Каникулы в течение первого года являются самыми удручающими. Они вернули тот факт, что моя семья не была там, чтобы больше наслаждаться этими хорошими временами со мной, и боль привела меня в почти кататоническое состояние. Когда я возвращался в дом и пытался отдохнуть от дороги, он всегда был пустым и безжизненным. Мне было трудно остаться больше, чем на пару дней, так как воспоминания преследовали меня. Даже после того, как прошел почти год и три месяца, я не мог больше возвращаться. Боль и депрессия стали слишком сильными, чтобы терпеть. Поэтому в последний раз я держал несколько сувениров, убирал на место и нанял риэлтора, чтобы продать его. Я сказал ему принять любое предложение, которое окупит его, а также любые сборы и налоги. Я не заботился о деньгах, поскольку это, вероятно, было бы еще одним напоминанием о том, что я потерял. Их жизнь была бесценна, и я не мог справиться, получив прибыль от продажи дома. Дом продан за три дня. Сейчас, чуть больше года спустя, я имею дело со смертью моего последнего живого прародителя. Это не было таким большим шоком, так как она долго болела. Это было больше облегчения, чем что-либо еще, что она больше не страдала. Когда тетя Джин позвонила мне, чтобы сообщить мне новости, я был в Северной Дакоте и направлялся в Техас. Я не смог устроить похороны и действительно не мог справиться со всем, кроме вождения. Я потерял своих родителей, как и моя жена во время одной из самых страшных вспышек торнадо в истории человечества до рождения нашей дочери. Казалось, нет конца плохим новостям. В 46 лет я почувствовал себя самым одиноким человеком в мире, которому нечего показать жизненным опытом, достижениями, надеждами и мечтами, которые у меня когда-то были. Когда бабушка впервые заболела, я начал чаще разговаривать с тетей Джин после ее пары писем и телефонного звонка, чтобы просто узнать, как у меня дела. Я не общался с тех пор, как посетил Рождество несколько лет назад. Но после первых разговоров и повторного подключения мы поддерживали связь по электронной почте. Мне всегда нравилось разговаривать с ней, когда у нас было время. Я любил ее голос с южным акцентом и не мог насытиться, поэтому стал чаще звонить. Многие из наших бесед были посвящены хорошим и не очень хорошим вещам, которые происходили в нашей жизни. Через пару месяцев она начала предлагать мне хотя бы еще раз увидеться с бабушкой. Я подумал, что это может быть хорошей идеей, так как у меня больше не было моей семьи, и, возможно, я видел ее в последний раз. Поэтому я запланировал свободное время, чтобы провести с ней в июле. Тетя Джин была счастлива, что я приеду, и мы начали говорить о старости, когда я был ребенком, когда посещал празднование дня независимости. Тетя Джин всегда была моей любимой из двух моих тётей. Она последняя из ее ближайших родственников на стороне моего отца. Как я уже сказал, мой отец умер. У него был младший брат на два года, но он умер от рака незадолго до своего 15-летия, когда тете Джин было 11 лет. Она была ребенком в семье и мне было всего четырнадцать лет, когда я родился. Теперь она была одна. Ее дети жили своей жизнью на полпути по всей стране и лишь изредка писали или звонили. Примерно месяц назад в одной из наших бесед тетя Джин сказала, что дом, который она строит, только что дорабатывается, и спросила, могу ли я прийти к ней, чтобы она могла показать мне все вокруг. Видите ли, она смогла построить дом, когда бабушка была объявлена некомпетентной, чтобы управлять своими делами. Ее Живая Воля была принята адвокатом, а доверенность была передана тете Джин. В одном заявлении в завещании говорилось, что адвокат должен был перевернуть сейф, о котором она не подозревала. Содержимое коробки представляло собой несколько документов, касающихся инвестиций и земли, о которых никто не знал, и которые должны были быть разосланы живущим потомкам. Как я уже говорил, тетя Джин была последней, и она все это провела. К ее удивлению, в документах был похоронен фонд, созданный более шестидесяти лет назад после войны ее родителями. Выплата дедовским военной пенсией автоматически обеспечивала доверие к трасту, и все полученные проценты возвращались в траст, если в течение тридцати дней после выплаты не было снято никаких процентов. На протяжении более шестидесяти лет это доверие строилось на том, чтобы заботиться о ней и двух ее братьях, если что-нибудь случится с их родителями. Теперь она обнаружила, что все это пришло к ней, и она оказалась богатой и которая за одну ночь изменила ее жизнь. Она могла бы заботиться о бабушке с лучшими воспитателями без забот! В дополнение