Хайп. А. Г. Кучерена

метрах в десяти под собой, двор с гаражами и деревьями, часть дороги, скупо освещенной фонарем, и одноэтажные домики с темными окнами.

      Это явно была не Москва, скорее всего, какой-то недалекий от нее городок с пятиэтажными хрущобами и частным сектором. Эта квартира находилась на третьем этаже.

      Пол поморщился от боли в голове и прислушался. В соседней комнате было тихо, если не считать радио, передававшего какой-то рэп. Пол осторожно повернул ручку на оконной раме. Она поддалась легко, и окно открылось. В лицо Полу пахнуло вечерней прохладой.

      Вопреки его ожиданиям, на улице еще не наступила ночь. Скорее был вечер. По дороге под фонарем прошла компания с детьми, во дворе тоже бегали и гомонили чьи-то отпрыски, а на лавочке у соседнего подъезда сидели старушки. Слава богу, они располагались спинами к Полу.

      Пол посмотрел вниз и почувствовал под ложечкой холодок. Иного выхода, кроме как прыгать, у него не было. Но ему было страшно до ужаса, до дрожащих ног. Мало ли что там внизу. Железный заборчик. Арматура, воткнутая заботливыми бабушками вокруг их розочек и ноготков. Да просто асфальт. Бордюры. Крышки канализационных люков. Скамейки. Одно дело – приземляться на мягкую клумбу, и совсем другое – на ребристый чугун.

      Пол уговаривал себя тщетно. Решимости ему никак не хватало. Однако в дело, как это часто бывает, вмешался случай. За стеной послышалась какая-то возня, раздался звук отодвигаемого кресла, шаги. Пол закусил губу, не помня себя от страха, перемахнул подоконник и нырнул вниз как парашютист – руками вперед и зачем-то поджав ноги.

      В эти мгновения он не отдавал себе отчета в том, что делает. Им двигал инстинкт, самый могучий и сильный из всех, дарованных человеку – инстинкт самосохранения.

      Полу повезло впервые за сегодняшний бесконечно длинный день. Он не напоролся на арматуру, не сломал ногу на крышке люка, не разбил голову о железный заборчик. Густой и упругий куст сирени смягчил падение и как-то даже очень аккуратно прогнулся под весом Пола, опустил его на газон, засыпанный окурками и прочим мелким сором.

      Несколько секунд Пол лежал без движения, приходя в себя. В голове билась одна-единственная мысль: «Жив. Жив. Жив!»

      Неожиданно сверху донеслись крики, непечатные и очень тревожные. Пол узнал голос одного из охранников.

      Все, его побег обнаружен! Стало быть, счет пошел на секунды.

      Пол вскочил, не обращая внимания на царапины на руках и тупую боль в ноге, и побежал вдоль дома, мимо припаркованных автомобилей, бабушек на скамейке, так ничего и не заметивших, троицы алкашей, фонарного столба.

      – Стой, сука! – ударил его в спину запоздалый крик незадачливого сторожа.

      Пол, не оборачиваясь, показал через плечо известный англосаксонский жест с оттопыренным средним пальцем и свернул за угол.

      Он оказался на улице, типичной провинциальной, где на одной стороне стоят пятиэтажки, а на другой – деревенские дома с палисадниками и неизменными рябинками у калиток. Предположение,