Прохоровское побоище. Правда о «Величайшем танковом сражении». Валерий Замулин

а по ложбинке, по низинкам, по склонам пригорков выходил метров на 300–500, приподнимался на пригорок или высовывался из-за кустов так, чтобы над окружающим была только одна башня, что позволяло башнерам влепить неожиданно «тигру» в борт бронебойным»[143].

      Процитирую еще одного участника тех событий, командира танковой роты того же корпуса П.И. Громцева:

      «Сначала стреляли по «тиграм» метров с 700. Видишь – попадаешь, бронебойные снаряды высекают искры, а он идет хоть бы что и один за другим расстреливает наши танки. Благоприятствовала лишь сильная июльская жара, «пантеры» то там, то здесь загорались. Оказалось потом, что нередко вспыхивали бензиновые пары, скапливающиеся в моторном отделении танка. Напрямую удавалось подбить «тигр» или «пантеру» лишь метров с 300 и то только в борт. Много тогда наших танков сгорело, однако наша бригада все же потеснила немцев километра на два. Но мы были на пределе, больше такого боя не выдержать»[144].

      Анализируя получаемую информацию, Кнобельсдорф видел, что советское командование, подводя в Калиновку танки и артиллерию, стремится как можно больше оттянуть к ней силы дивизии «Великая Германия». Поэтому настойчиво требовало от командования 11-й тд быстрее взять выс. 232.8 северо-восточнее Калиновки. Контроль над этим холмом давал не только выгодные позиции артиллерии для обстрела узлов сопротивления, но и, во-первых, позволил бы освободить разведбатальон «Великой Германии», который вел бой за нее еще с 9 июля, и бросить его на усиление бригады, во-вторых, лишь после захвата этой возвышенности появлялась возможность нанести удар от нее на Круглик и окружить русские части в Калиновке и юго-восточнее села.

      Эти расчеты были всем хороши, оставалась самая малость – опрокинуть советские войска. Нос этим все оказалось сложнее. На выс. 232.8 занимал круговую оборону учебный батальон 67-й гв. сд, а перед ним позиции 183-й тбр и 1450-го сап. Танки и самоходки были врыты по самые башни. Низину перед высотой держали под обстрелом гаубичные батареи 138-го гв. ап 67-й гв. сд и дивизионы «катюш». Преодолеть этот рубеж без поддержки с воздуха было невозможно. Но утро выдалось пасмурным, моросил дождик, в такую погоду летчики люфтваффе не летали. Поэтому Кнобельсдорфу приходилось обходиться своими силами, подтягивая к узлам сопротивления артиллерию. «Противник в течение дня вел сильный артиллерийско-минометный огонь по боевым порядкам частей бригады, огонь из танков с места и пытался предпринимать танковые контратаки, – докладывал 10 июля командир 183-й тбр полковник Г.Я. Андрющенко. – Активность авиации противника значительно снизилась по сравнению с предыдущим днем»[145].

      В непробиваемую стену уперлась и бригада Штрахвица вместе с фузилёрским полком. Бригада была уже не тем мощным танковым соединением, которое получила «Великая Германия» накануне «Цитадели». Как выразился в беседе с автором один из бывших офицеров 10-й тбр: «От грозного льва русские оставили лишь побитую шкуру». Вечером 9 июля в обоих батальонах 39-го тп «пантер» из 196 Т-5, подошедших утром 5 июл

143

Федин Ф.Т. Прохоровка (55 лет тому назад на Курской дуге). – Газета «Дуэль», 1998. № 25 (72). – С. 6.

144

Федин Ф.Т. Указ. соч. – С. 6.

145

ЦАМО РФ, ф. 183 тбр, оп. 1, д. 5, л. 3.