Тогда придите, и рассудим. Владимир Михайлов

то ли за пределы двухметрового четко очерченного круга видимости. Тот человек, что находился здесь, стоял рядом и сверху вниз смотрел на лежащего, а тот на стоящего – снизу вверх; встретился глазами и снова закрыл свои, потому что смотреть вверх было утомительно. Закрыл лишь на миг, правда: что-то толкнуло изнутри и приказало: «Открой». Он послушно открыл. Стоявший по-прежнему глядел на него, чуть улыбаясь – не насмешливо, а доброжелательно и удовлетворенно, как смотрит мастер на завершенный свой труд. На этот раз лежащий, обходя встречный взгляд, прикоснулся глазами к чужому лицу – худому, четкому, немолодому, но полному сил и воли, так что определение «старый» тут никак не подошло бы. Слова быстро возвращались в память, и теперь лежавший знал, что такое «молодой», что – «старый, и многие другие слова и их значение.

      – Сядь, – сказал стоявший сильный человек. – Ты можешь. Достанет сил. Не прислушивайся к сомнениям. Сядь. Ты забыл немного, как это делается. Но вспомни. Садись…

      Забыл, и в самом деле. И неимоверная, припечатавшая его к ложу сила тоже мешала. Он хотел было попросить, чтобы тяжесть убрали. Но вдруг как-то сразу понял, что тяжесть эта – он сам, его тело, плоть и кровь, мускулы и кости. А как только лежавший понял, что это – тело, так сразу вспомнил и как действуют им, как садятся и даже, пожалуй, как встают. Он захотел сесть – и вдруг на самом деле приподнялся и сел, и, уже непроизвольно, улыбнулся чуть виновато, словно смущаясь своей слабости.

      – Хорошо, – сказал стоявший. – У тебя все хорошо. Кто ты?

      – Я? – Вопрос немного удивил его, тут все было вроде бы ясно. – Я – это я.

      – Ну, а ты – кто такой?

      Да, правильно, был в этом вопросе некоторый смысл. Он ведь должен был кем-то быть, иначе все получалось слишком неопределенно.

      – Вспомнил! Я – Ульдемир!

      И сразу же все встало на свои места. Он рывком сбросил ноги на пол. Мир колыхнулся, но устоял. Ульдемир осмотрелся, нелегко, как чужую, поворачивая голову.

      – Где я? Что было? И где… все?

      Маленькая заминка произошла в сознании, когда возникал этот третий вопрос. Сначала получалось по-другому: где она? И лишь что-то непонятное заставило его сперва спросить обо всех.

      Стоявший кивнул, как учитель, подтверждающий правильность ответа.

      – Можешь звать меня Мастером.

      Это было сейчас не так-то и важно для Ульдемира, и он только машинально кивнул.

      – Что с нами случилось?

      – Катастрофа.

      Слово больно ужалило Ульдемира, вкус его был горько-соленым. Слово источало стыд и обиду. С ним не хотелось соглашаться.

      – У нас все было в порядке!

      – Вы ни в чем не виноваты.

      – Пространство было чистым и спокойным!

      – Да. То есть то в пространстве, что вы способны воспринимать.

      Это могло показаться вызовом – или приглашением к вопросам. Но Ульдемир не стал отвлекаться.

      – Корабль был совершенно исправен!

      – Справедливо,