Марш анонимов. Книга 1. Крестопереносец. Михаил Булыух

Не раньше».

      – О, когда ты говорил, что волосат он изрядно, я по-другому это представлял, – прогудело сверху.

      Константин поднял голову.

      Тот самый седобородый, который, как догадался умный рыцарь, командует местными пейзанами. Второй – явно человек благородный, сразу понятно по одежде, выражению лица и горделивой позе. И самое главное – священник. Черная ряса, на груди огромное распятье. Золотое. Видно, тот самый епископ. Пригляделся к распятью. Застонал. Еретический епископ. Отступнический. Греческий. Из тех, что Папу не чтят, на картинки молятся и убивать во славу Христову не велят. Ну что за невезение?

      Над головой священника сияет огромный желтый нимб. А над нимбом полуметровый столб. Палка с точкой.

      Ладно, пусть будет хоть еретический, Константину с ним детей не крестить… Может подскажет, как ближайший костел найти. Но сейчас… главное… последняя… ступень… Не из тех… людей… сэр рыцарь Серебряной Шпоры… что… сдаются… на полпути… есть. Есть. ЕСТЬ!

      В глазах резко потемнело, рука непроизвольно дернулась и кончиком пальца задела рясу священника. В ушах раздался торжественный гул фанфар, сквозь темноту в глазах побежали буковки, пролетели миллионы искр, соткавшиеся в ненавистно-арабскую цифру «2».

      Слабость ушла мгновенно. В голове прояснилось. И Полбу даже смог встать. Как этот епископ такое сделал? Еретик, а лечит даже случайным прикосновением… Не может быть!

      Константин много раз слышал о чудодейственных и целительных свойствах молитв вообще и священников в частности. Но увидеть, а тем более ощутить на себе довелось впервые.

      Тут до рыцаря дошло. Сам епископ – ни при чём. Вернее – он всего лишь проводник Его воли!

      Вера рыцаря, и до того крепкая словно камень, упрочилась до алмазной твердости.

      – Аве Мария! – воскликнул крестоносец. – Славься Господь! Даже через инакомыслящего даешь поддержку верному воину Креста! Аллилуйя!!!

      – О, да это франк, крестоносец, – сказал священник, обернувшись к богато одетому человеку. Заметил троих мнущих шапки селян, доставивших Полбу. Откуда шапки взяли – непонятно, не было у них шапок. А теперь есть. Стоят, мнут шапки. – Вы можете идти, господь вам в помощь. Дальше мы тут сами…

      – А если… – начал один из них.

      – Не будет если, – твердо ответил епископ. – Этот – совсем не такой, как тот, позапрошлый. Будет божья воля – справимся.

      Селяне пожали плечами, вовсе не в пояс, а так, символически поклонились и ушли.

      – Ну что, рыцарь креста… – сказал на чистом франкском, лишь с каким-то легким странным акцентом, богато одетый человек. – Вижу, похорошело тебе. Пошли в дом.

      – Ярович, ты что по евойному сейчас лопочешь? – седобородый округлил глаза. – Ты что… Вообще все языки, что есть на свете, знаешь?

      – Все, Боромир, все… И ты бы знал, если бы не испугался тогда.

      – Я с детства щекотки боюсь, ты же знаешь…

      – Ну вот. Сам виноват.

      Константин