Ступени 1. Ольга Михайловна Денега

      Турникет, эскалатор, давка.

      От перрона тянет резиной.

      Внутрь вагона. Свободные лавки.

      Не садишься. Затылки и спины.

      Повторяешь: две остановки,

      Только две, мне больше не надо.

      Проверяешь: мыслишки неловки,

      Джинсы тёрты, конфликт предугадан.

      И в рекламных нахальных растрах

      Для тебя слишком много цвета;

      И путей схематичные астры

      Ты не станешь неволить в букеты.

      Ты торопишься поминутно –

      Объявляй, давай, подпевала!

      Покидаешь вагонную смуту –

      И летишь, и летишь в центр зала.

      Сбоку – транспортные десанты;

      Солнца, астры, скитальцы – сбоку.

      Ты встаёшь

      И встаёшь

      На пуанты -

      Чтоб уткнуться в небритую щёку.

      Луна

      Проплыв неловко забор соседский,

      Огладив скупо ландшафтов глыбы,

      Луна застряла в москитной сетке,

      Забилась бледной брюхатой рыбой.

      А было б славно: луна б упала

      В развал диванных смешных подушек;

      Забормотала б луна устало:

      "Зажги полешки. Да сядь, послушай!

      Ты извини, что я так, незвано.

      Не надо водки! Налей мне чаю!

      …А твой – у дальнего океана,

      Его ночами я наблюдаю.

      Он зол и солон, пинает камни,

      Он посылает меня на… убыль;

      Вода всё выше и панорамней!

      Подай ватрушку. Конечно, любит.

      Он давит жалость из хронологий,

      Он много курит, бычки сминая.

      Я серебрю для него дороги,

      Я намекаю! Не понимает.

      Пишу на ряби – могли, могли бы!

      А он уходит, рыча и каясь.

      Ты побледнела, как дура-рыба,

      Что путь серебряный рассекает…"

      Рассвет невзрачный пополз по веткам,

      А я вертелась под одеялом.

      Луна слабела в москитной сетке.

      А я смотрела.

      И не пускала.

      Бабка

      Чахлый луч споткнулся о порог

      Крепкого осанистого дома.

      Бабка вяжет правнуку носок.

      Прыгает дурашливый клубок;

      Пляшут спицы – вдоль да поперёк,

      Ловят шерсти тощенький исток.

      Ходят пальцы нежно, невесомо.

      По грядам сорняк хитрущий прёт,

      Размышляя, где хватить бы лишку.

      Внучка полет бабкин огород,

      Думая про свой тугой живот:

      "Крохотный мальчишка в нём живёт,

      Потаённый, бархатный – что крот.

      Я уже люблю его, мальчишку.

      Будет осень – я увижусь с ним;

      Назову, как водится, по святцам…"

      Бабка горячится: "Отдохни!

      Опростает рано! Сядь в тени,

      Сядь, тетёха; молочка хлебни!"

      Шустро вьётся шерстяная нить,

      Спицы приглушённо серебрятся.

      "Брошенка…" – горчит слезой упрёк.

      Петельки считая неустанно,

      Бабка вяжет правнуку носок.

      Тихий труд ни низок, ни высок,

      Судный день ни близок, ни далёк.

      …Чахлый луч споткнулся о порог

      И решил: "Пожалуй, тут останусь".

      Провинция

      Поезд гудит протяжно.

      Чётче перрона пятна,

      Ближе вокзала башни.

      Город малоэтажный,

      Бежевый, белый, мятный

      Манит наивным снегом,

      Сроду не знавшим соли;

      Узеньких улиц бегом;

      Сказками ёлок пегих;

      Солнечной канифолью;

      Строгостью минаретов;

      Дерзостью ресторанов.

      Глухо басят кларнеты,

      Мягко шуршат газеты.

      …Город врачует раны:

      Прошлая боль – навылет.

      Город, придай мне силы,

      Чтоб о любви забыла.

      …Рынок в ладони сыплет

      Сотни сердец кизила.

      Поздравляю…

      Ты примкнула к этому лагерю:

      Постигаешь разброд гороскопов,

      Лижешь сладкие