Черный смерч. Святослав Логинов

Ты так не шути… Хоть ты и йога, а меру знай!

      – Тогда пойдём, спросим Куроша. Ему за брата мстить не нужно, вот пусть он и скажет, как быть.

      – Помирает Курош…

      – А ты его не хорони прежде времени. Пока жив, он такой же старшина, что и ты.

      Курош лежал в круглой землянке, укутанный шкурами. Кровь на губах уже не пузырилась, но и дыхания почти не было слышно. Две немолодые женщины-травницы сидели рядом, хотя всё, что можно было сделать, уже было сделано.

      – Как он? – шёпотом спросила Уника.

      Лекарка выразительно пожала плечами: мол, и так видно.

      – В разум приходил?

      Травница кивнула.

      Уника наклонилась к раненому, глянула в осунувшееся лицо, тихо позвала:

      – Курош, ты нужен нам. Дети медведя просят мира.

      Старшина приоткрыл мутный глаз. Никто не мог сказать, видит ли он что-нибудь, понимает ли сказанное, но когда Уника повторила слова, губы с запёкшейся кровью шевельнулись и почти беззвучно прошептали:

      – Мирись. Я не обижусь и Юхе скажу, чтобы не сердился.

      – Юхе Калюта скажет, – приказала Уника, – а ты возвращайся. Ты ещё не все живые дела переделал.

      Курош не слышал; глаз закатился под лоб, старшина вновь уплыл к селениям предков.

      Машок скрипнул зубами, но спорить больше не стал.

      – Идём разговаривать, – сказал он и добавил невесело: – Всадят сейчас в меня стрелу – так и надо будет дураку.

      Вновь с тонким скрипом поползли в пазах дубовые кряжи, Уника и Машок оба в парадных облачениях выступили за ограду. С минуту в роще ничего не происходило, потом оттуда вышли вождь нападавших и шаман Казук, оба без оружия.

      У Уники отлегло от сердца.

* * *

      Безрукий колдун Ромар сидел в круглой землянке, где ещё недавно жил Матхи, и слушал рассказ шестилетнего Роника. Кивал согласно, поддакивал: «Правильно шаманыш поступил, даром что младенец, а не побоялся». Выслушал и про нож, кивнул: «Знаю».

      Потом наконец произнёс:

      – Ты всё сделал правильно. Так говорю я, и это же скажет Калюта, когда спросит предков.

      – Я позволил убить старого шамана, – прошептал мальчик, – я не бросился на врага, не погиб, защищая учителя. Что скажут воины, когда узнают про мою трусость?

      – Ты защитил весь род и спас многих людей. – Ромар нервно дёрнул покалеченным плечом, потом наклонился и потёрся о мальчика лбом, стараясь успокоить его. – Никто из воинов не осудит тебя, хотя рассказывать им об этом не надо – у шаманов должны быть свои секреты.

      – Но ведь я не шаман… Шаманышем меня только дразнят.

      – И всё-таки, поверь, что ты всё сделал правильно. – Ромар выпрямился. – Вот что я тебе скажу… когда я пойду за ножом, я возьму тебя с собой. Ты ещё маловат, года два подрасти бы, но думаю, справишься. Там ты увидишь, что совершить правильный поступок порой труднее, чем просто быть смелым. Смелые уже пытались пройти к Сухому лиману и вернулись ни с чем.

      – Мы пойдём к Сухому лиману за родовым нефритом? – спросил Роник. – А мама меня отпустит?

      – Отпустит, – невесело сказал Ромар. –