Жизнь Микеланджело. Ромен Роллан

Торриджани хвастался Бенвенуто Челлини: «Я размахнулся и с такой силой хватил его по носу, что почувствовал, как кости и хрящ сплющились у меня под рукой, будто вафля. На всю жизнь оставил я ему свою метку»[58].

* * *

      Поклонение античности не погасило христианской веры Микеланджело. Два враждебных мира, мир языческий и мир христианский, боролись за его душу.

      В 1490 г. доминиканский монах Савонарола выступил с пламенными проповедями, толкуя апокалипсис. Савонароле было тогда тридцать семь лет. Микеланджело – пятнадцать. Перед юношей был низкорослый, тщедушный проповедник, снедаемый пламенем веры. Страшный голос, призывавший с амвона большого собора огонь небесный на папу и грозивший Флоренции «кровавым мечом господним», леденил душу юного художника. Вся Флоренция трепетала. Люди, словно помешанные, с воплями и рыданиями метались по улицам. Самые богатые горожане – Ручеллаи, Сальвиати, Альбицци, Строцци собирались постричься в монахи. Даже ученые и философы, такие, как Пико делла Мирандола, Полициано, отрекались от своих идей[59]. Старший брат Микеланджело, Лионардо, вступил в Доминиканский орден[60].

      Микеланджело не избежал общего поветрия. Когда во Флоренции узнали, что приближается со своими войсками предвещанный пророком новый Кир, он же меч Господень, он же уродливый карлик – сиречь король Франции Карл VIII, – молодого Буонарроти обуял ужас.

      Однажды его сильно взволновал сон, рассказанный ему одним из друзей. Поэту и музыканту Кардьере привиделась ночью тень Лоренцо Медичи[61] в трауре и лохмотьях, едва прикрывавших наготу. Призрак повелел Кардьере предупредить его сына Пьеро Медичи, что тот будет изгнан из Флоренции и никогда больше не вернется на родину. Микеланджело, которому Кардьере рассказал о своем видении, посоветовал ему сообщить обо всем герцогу, но Кардьере, боясь гнева Пьеро, не осмелился этого сделать. Чуть ли не на следующий день он утром прибежал к Микеланджело и в ужасе рассказал, что покойник явился ему снова, и снова в том же одеянии. Приблизившись к постели Кардьере, который молча глядел на него, призрак ударил его по щеке в наказание за то, что он ослушался. Микеланджело накинулся на Кардьере с упреками и заставил его немедля отправиться пешком в Кареджи виллу Медичи под Флоренцией. Встретив Пьеро на полпути, Кардьере остановил его и все ему рассказал. Пьеро расхохотался и приказал своим стремянным отстегать дерзкого. Канцлер герцога, Биббиена, сказал Кардьере: «Ты попросту дурак. Кого, ты полагаешь, Лоренцо больше любит? Тебя или своего сына? Если ему надо было прийти с того света, он уж, конечно, явился бы самому герцогу, а не тебе!» Избитый и осмеянный, Кардьере со стыдом вернулся во Флоренцию; он сообщил Микеланджело о постигшей его неудаче и настолько убедил его в неотвратимости бед, грозящих Флоренции, что тот два дня спустя бежал[62]. Это был первый припадок того суеверного страха, который, к стыду самого Микеланджело, впоследствии не раз охватывал его, почти лишая рассудка.

*

58

Это случилось примерно в 1491 г. – Р. Р.

59

Они вскоре умерли – в 1494 г. Полициано просил, чтобы его погребли, как доминиканца, в церкви Сан-Марко, церкви Савонаролы. Пико делла Мирандола перед смертью облачился в доминиканскую рясу. – Р. Р.

60

В 1491 г. – Р. Р.

61

Лоренцо Медичи умер 8 апреля 1492 г.; ему унаследовал его сын Пьеро. Микеланджело покинул дворец и некоторое время жил у отца, не имея никакой должности. Вскоре, однако, Пьеро призвал его к себе и поручил покупку камей и гемм. Тогда-то Микеланджело и изваял огромного мраморного Геркулеса, который стоял сначала во дворце Строцци, а в 1529 г. был приобретен Франциском I и установлен в Фонтенбло, откуда статуя исчезла в XVII в. К тому же времени относится и деревянное распятие монастыря Сан-Спирито, работая над которым Микеланджело столь усердно изучал анатомию на трупах, что даже захворал (1494 г.). – Р. Р.

62

Кондиви.

Бегство Микеланджело имело место в октябре 1494 г. А месяц спустя, в страхе перед народным восстанием, бежал и Пьеро Медичи. Во Флоренции при поддержке Савонаролы, предвещавшего, что Флоренция укажет путь к республике всему миру, установилось народное правительство. Впрочем, одного монарха эта республика все же признавала – Иисуса Христа. – Р. Р.