Возвращение. Виктор Мишин

рубаха только подчеркивала ее прелести. Я даже не сразу в лицо посмотрел, во как загляделся. Ну так это ж родное, русское!

      – Да приезжий я, за городом задержался, с утра уже надо уезжать, а переночевать негде.

      – А чего ж в город, в дом колхозника не пошел? Там наверняка есть места.

      – Так говорю, не местный я, города-то не знаю. Да и понятия не имею, сколько до него идти, ночь на дворе, не видно ничего.

      – Ладно, чего в дверях-то стоять, заходи. Только обувку сымай, у меня половики выбиты! – Мысленно усмехнувшись, я скинул ботинки и вошел вслед за хозяйкой дома. Темно, хоть глаз выколи, как они тут ходят без лампы?

      – Тьфу ты, черт! – выругался я, сильно ударившись ногой обо что-то твердое.

      – Аккуратнее давай, а то свернешь мне бидон с молоком, чего сдавать-то буду?

      – Простите, пожалуйста, просто вижу в темноте плохо, – нисколько не соврав, сказал я. После восстановления зрения видеть я стал нормально. Не «единица», конечно, но и не совсем слепой, как в сорок третьем.

      – Голову береги, – произнесла женщина ужасно вовремя. Уже забыл я, какие в наших русских хатах двери, чуть башкой не влетел в косяк.

      – Спасибо, – коротко ответил я. Когда мы оказались в комнате, больше напоминающей чулан, мне указали на кровать.

      – Можешь спать тут, отхожее место на дворе, найдешь, или показать?

      – Лучше покажите, хозяйка, а то в темноте уйду куда-нибудь не туда. Я и за городом-то задержался именно из-за того, что ориентируюсь плохо.

      – А ты вообще откуда, слышу говор чудной, а понять не могу? – усмехнулась хозяйка.

      – Так с Куйбышева я. Здесь в командировке был, возвращаться нужно, а наши без меня уехали, надо завтра догонять.

      – А чего же вы не на поезде? – удивленно спросила хозяйка.

      – Да у начальства тут разные планы в окрестностях, вот и бродим за ними, как на поводке, – беззастенчиво врал я.

      – Ладно. Есть хочешь? – смилостивилась хозяйка дома, а мне и правда захотелось вдруг есть.

      – Не отказался бы, да вот неудобно как-то, деньгами за ужин возьмете? – неловко спросил я.

      – Чего? У меня, чай, не ресторан здесь, какие еще деньги? – искренне удивилась женщина.

      – Простите, хотел за хлопоты рассчитаться, лишних-то денег наверняка нет?

      – Да у кого ж они есть, лишние-то? Сам-то, небось, не шибко богатый, вон ватник какой замызганный!

      – Да это рабочий. Лазал по машинному, а сменить не успел, одежка у парней осталась, которые ушли.

      – Тебя завтра в таком виде сразу в милицию сцапают, – продолжала улыбаться женщина.

      – Что делать, объясню как-нибудь.

      – Я тебе старую куртку мужа дам, она все-таки поприличнее твоей фуфайки.

      – Да вы что, мало того что пустили переночевать, так еще и одеваете, и кормите! – искренне удивлялся я, будучи озадаченным. Да, забыл я уже, какими бывают русские люди, забыл.

      – Так мне это ничего не стоит, почему бы и не помочь?

      – А