Бедный Генрих. Перевод Валентина Надеждина. Адельберт фон Шамиссо

лся,

      Избранного тяжко поразил –

      Гадкою проказой он покрылся

      И лишился всех, кто рядом был.

      Хутор одинокий на опушке,

      Генрих в нём прибежище нашёл.

      Где старик-слуга с женой старушкой,

      Там бедняге стало хорошо –

      Дочка их, которую он в шутку

      Маленькой супругой называл,

      Скрашивала каждую минутку

      Той тоски, что он терпел едва.

      Так прошло без малого три года,

      Безутешно он себя терзал,

      Но старик однажды мимоходом

      Генриху участливо сказал:

      – Сокрушаться, сударь, Вам негоже!

      В Монпелье, в Салерно, говорят,

      Корифеи есть, и, очень может,

      Вас они от хвори исцелят?!

      Бедный Генрих усмехнулся вяло:

      – Я уже и там, и там бывал,

      Но на хворь оно не повлияло,

      Ведь никто надежды мне не дал.

      Лишь один поведал мне в Салерно,

      Как меня возможно излечить,

      Только тем не дал ключей от скверны,

      Но предрёк всю жизнь её влачить.

      А старик: "Вы ПРЯМО говорите!" –

      Генрих не заставил долго ждать:

      – Врач сказал: "Вы девушку найдите,

      Что решится из-за Вас страдать,

      Дав, благоволя без принуждений,

      Вырезать ей сердце из груди.

      Как найдёте – так настанет время

      Вам за исцелением прийти."

      Вслед за этим оба замолчали,

      И образовалась пустота –

      Дочку старика не замечали,

      Что тихонько всхлипывала там.

      Старики легли – и дочка тут же,

      Как всегда, легла в ногах у них,

      Только сон не шёл, и сердцу ужас

      Не давал покоя ни на миг:

      Думала она о господине,

      Слёзы в ноги к старикам текли

      Так, что те в испуге пробудились,

      Но понять ребёнка не могли.

      Попытались выяснить, в чём дело,

      Мягко – позже строго – наконец

      Дочка скрыть причины не сумела

      И призналась: "Думать горько мне…

      Нет ЕГО прекраснее на свете,

      И за что ЕМУ его беда?!"

      Старики согласны были с этим:

      "То, что ОН хороший – это да!

      Но на всё на свете Воля Божья –

      Судьбы Бог вершит и гнёт пути,

      А слезами делу не поможешь,

      Так что убиваться прекрати!"

      Девочку они угомонили,

      Но лежала, не смыкая глаз,

      До утра и целый день не в силе

      Совладать с тоской она была.

      Да и ночь покоя не сулила,

      Только мысль запала в сердце вдруг –

      Эта мысль ребёнка захватила,

      И спокойней стало ей к утру,

      И она повеселела даже,

      Перед Богом утвердившись в том,

      Что под нож она покорно ляжет,

      Но сомненья хлынули потом:

      А возьмёт ли Генрих жертву эту?

      А поймут ли старики её?…

      И опять покоя нет как нету,

      И опять бедняжка слёзы льёт…

      Вот отец уже проснулся снова

      И спросонья на неё ворчит:

      – Ты ребёнок глупый – право слово!

      Только Бог и может излечить… –

      Дочь на это тихо отвечает:

      – Господин упомянул о том,

      Что ему тотчас же полегчает,

      Если будет кто-нибудь готов

      Жизнь за тО отдать по доброй воле…

      Я готова – умоляю вас:

      Не противьтесь – я готова к боли,