Чёрная Луна. Андрей Ливадный

отпрянул, словно его наотмашь хлестнули по щекам.

      Лицо наследника Форта Стеллар вспыхнуло румянцем. Такого с ним не приключалось уже давно.

      Внезапно его разум затопила бесконтрольная ярость.

      – Послушай, милая! – Он смотрел на нее почти что с ненавистью. – Не думай, что ты будешь тут стоять и безнаказанно хамить мне. Тебя оживили по моему приказу лишь потому, что твой образ очень сильно занимал разум одного человека, а мне стало любопытно, кто ты такая!.. – Он вдруг осекся, словно в горячке сболтнул лишнее, но злость, кипевшая в нем, пересилила и осторожность, и здравый смысл. Швырнув на стол бокал, который покатился по столешнице с жалобным звоном, он вновь обернулся к Даше, которая безучастно смотрела в глубины панорамного окна.

      – А ты – мертвая, – жестко заключил он, глотнув прямо из бутылки. – Уже сто лет как справка о твоей смерти пылится в эвакуированных архивах Дабога! – Джедиан отер губы и повернулся к выходу. – Так что не выпендривайся и запомни: ты живешь, пока я в этом заинтересован. —

      Ему вдруг надоел этот разговор, но, развернувшись чтобы уйти ,он остановился уже на пороге и добавил, постепенно успокаиваясь: – А у меня может быть к тебе всего два вида интереса: один – экспериментальный, а другой – мужской. Подумай об этом, девочка, пока у тебя есть немного времени. Умирать вторично – удовольствие ниже среднего!

      Даша стояла, глядя на далекие и холодные звезды.

      Она запомнила каждое его слово, но маска полного безразличия не сошла с ее лица. Нет. Она уже умирала однажды и теперь на многое смотрела иначе. Спокойнее.

      Двери сомкнулись за Джедианом, который так и не дождался от нее никакой реакции. Даша еще некоторое время смотрела в окно, а потом обернулась и обвела взглядом пустую комнату.

      Она медленно, но неотвратимо приходила в себя.

      Если на Дабог спустя сто лет все же пришла весна, есть ли смысл умирать вторично?

      Никто не мог ответить ей на этот, не заданный вслух вопрос.

* * *

      Свое появление на Черной луне Денис запомнил надолго.

      Собственно, сам планетоид, дрейфующий в безграничном пространстве космоса в сопровождении двух своих собратьев, занимал его меньше всего.

      Важны были обстоятельства, сопутствующие его первой высадке.

      До того, как он очнулся, Велехов тоже жил. Это казалось ему очевидным и походило на бесконечный, мрачный сон.

      В сознании Дениса зиял черный провал безвременья, плавая в котором он то и дело слышал потусторонние голоса.

      Когда он начинал думать об этом, вспоминать их, то память вдруг изменяла ему, выдавая лишь жалкие обрывки тех бесед, что велись по ту сторону мрака.

      Обычно появлению голосов предшествовало розоватое сияние в том месте, где, как он подозревал, должны были находиться его собственные глаза.

      Денис не сомневался, что помнит все, вот только что-то мешало его памяти работать как нужно, и поэтому воспоминания получались туманными и обрывочными.

      Свет… Розоватое сияние ассоциировалось