Царское время. Олег Касаткин

голову перед вашей проницательностью… – чуть склонил голову дерптский ректор.

      – Ну я полагаю что сей вопрос как раз прост. Если женщина может быть императрицей и даже… – легкая улыбка и взгляд в строну Боголепова – профессором университета – то она и подавно может в нем учиться. Наконец если законами Российской империи не запрещено высшее образование женщин в принципе – для чего уже пятнадцать лет работают Бестужевские курсы, то… То тем более не вижу причин не учредить аналогичного и в императорских университетах!

      – Но… может проистечь разврат… – растерянно изрек Шмидт – и вычурность фразы выдала человека, для которого русский не родной.

      – Пустое! – отмахнулся Георгий. Я решительно не думаю, Александр Александрович, что девицы, сдавшие столь непростые экзамены, станут тратить время на адюльтеры…

      Да и если подумать – лучше пусть тратят силы на естество нежели и на брошюрки нелегальные и бомбы… – мысленно добавил он.

      – Однако же – слабо запротестовал Кремлев – позволю себе заметить… Положим мы – ученое сословье России готовы даже и приветствовать данное нововведение… – в большинстве по крайней мере – после крошечной паузы добавил он поймав осуждающую мину Шмидта. Но общество? Не вызовет ли это волнения и непонимания в нашем народе? Вот не далее как за три дня до отъезда из Казани слышал любопытную историю приключившуюся в Нижнем – именно по данному вопросу. Её поведал мне митрополит Иоанникий. Тамошний архиерей, заболев, пригласил земского врача – а тот, – добродушно хихикнул Николай Александрович оказался женского пола – из «бестужевок» которых вы, Ваше Величество изволили упомянуть. Дама соответственно предложила духовному отцу раздеться пардон догола. Ну, а архиерей так возмутился этим по его мнению непристойнейшим предложением, что прогнал докторицу что называется взашей.

      И без того до сих пор в крестьянских массах нередко полагают что доктора морят народ православный. А уж если женщины – лекари станут частым явлением… Я признаться опасаюсь…

      – Однако же, – проворчал Щелков, – никого давно уже не возмущает что женщины принуждены раздеваться перед медиками-мужчинами. Тут мне видится, Ваше Величество, что публика не будет чрезмерно недовольна – не говоря о том что навряд ли найдется слишком много жаждущих получать образование девиц.

      – И еще, Государь, – осведомился Фортинский. То что связано с отменой процентной нормы. («Ну да – для Киева это особенно острый вопрос») А что же нам делать со студентами-евреями которые уже учатся на закрытых отныне для них факультетах?

      Должен сказать – придание обратной силы закону мало того, что возбранено российским правом, но еще и против справедливости…

      – Об этом, Федор Яковлевич, тоже подумали! – пояснил Георгий. Уже готов приказ Министерства просвещения: о переводе их всех в Варшавский и Гельсингфорский университеты.

      Лица Грота и Лавровского отразили неприкрытое уныние. Еще бы! Их заведения ожидало нашествие студентов-евреев