Осень в России, осень… Сборник стихов. Олег Мироненко

      И встречаются сквозь опечатки

      Пересуды со всех концов,

      Что меняла быстрей, чем перчатки,

      Катерина себе молодцов.

      То и помнится, что не забыто.

      А народ, чтобы двор не скучал,

      Сдвинет брови, бывало, сердито,

      Да махнет со всего плеча.

      И, пока к дыбе был не подвешен

      Да распят за грехи палачом,

      Знатно, знатно успел всех потешить

      Удалой Емельян Пугачев…

      Времена – они все похожи:

      Думы, подвиги, наговоры…

      Нужно с турками было построже –

      Находился тот час Суворов.

      А Европа-то как кряхтела

      И грозилась умерить пыл,

      Когда русские шли оголтело,

      Неприступный беря Измаил!

      Всласть направилась императрица,

      Не стесняясь подглядов нескромных.

      Засиял Петербург столицей:

      Город, волей одной сотворённый.

      Но минули века устало:

      Натяженье величья ослабло,

      Потускнели дворцовые залы

      И сменили хозяев бесславно.

      Что осталось: в музеях картины,

      Да бумаги в архивных котомках…

      Ах, Россия Екатерины,

      Долго-ль будешь блуждать в потемках?

      Душу тешить в гуляньях кабацких

      Да дворцовых переворотах?

      Бить челом да зубами клацать,

      Заточить их успев на кого-то?

      Никогда не плелась ты сзади –

      Испокон и во веки веков.

      Я молю тебя, Бога ради:

      Может, хватит рожать… чудаков?

      Я увидел небо…

      Я увидел небо:

      Облака-заплаты,

      Синей дымки негу,

      Солнечную святость;

      Звёзд дневное тленье,

      Вычурность пространства…

      Воздуха томленье

      И непостоянство.

      Вечная обитель

      Страннику-изгою….

      Я смотрел и видел

      Небо над собою.

      Любовь

      A ты попробуй-ка, полюби людей:

      Как Христос любил – мукой смертною.

      И не размазывай по лицу соплей,

      Меря всех одной своей меркою.

      Полюби того, кто давно забыл

      Как мальчишкой глядел в даль светлую;

      И лишь для себя, не для похвальбы,

      Все мечту слагал свою детскую…

      Он теперь в излом, в никуда бредёт,

      И слепое зло в душе пенится…

      Он любил себя, он любил её:

      Так любил, что даже не верится.

      Не смотри, что он – весь в тряпье-рванье,

      И дрожит рука, стакан трогая.

      Он платил за всё – пока был в цене…

      Не была она к другим строгою.

      Что воротишь нос? Перегаром бьёт?

      Не желаешь знать брата ближнего?

      А ты люби себя, ты люби её –

      Да мечтай, чтобы вышло по-книжному.

      Чтоб страданья все – только в прок пошли,

      От ветров – любовь разгоралася…

      А не так, как он: пьёт со дна души,

      Что от прежней жизни осталося.

      Не брани его. Не суди его.

      Не считай за тварь подзаборную.

      Не жалей его. Полюби его.

      А то жизнь – она

      Баба вздорная;

      Как взглянёт в упор, да ещё в прищур,

      Да ещё с недоброй усмешкою,

      Так поймешь, что вовсе

      не чересчур

      Головой в петлю лезть не мешкая.

      Пусть его судьба не коснётся вдруг

      Твоей правильной, да укатанной…

      Зато голубь корм у него ест с рук,

      Крошки ищет в коленях заплатанных.

      И бездомный пёс, с пустотой в глазах

      Оживает, когда он участливо

      Говорит: «Жри-жри – вот те колбаса,

      Да смотри не помри от счастья-то…»

      И, прихлёбывая из горла вино,

      Поделясь закуской с собакою,

      Он