Любовь в канун Рождества. Ольга Романова

ить всё, что находится в поле их досягаемости.

      Сегодня даже маленький, впервые украшенный яркими гирляндами газетный киоск, не был обделен вниманием прохожих.

      Было забавно наблюдать за людьми, ведь почти все из них были так нагружены пёстрыми свёртками, яркими коробками и шуршащими пакетами, что казалось будто мимо тебя проплывает самая настоящая живая гора подарков на двух тонких, гнущихся под собственным весом, ножках.

      Хруст снега приятно радовал слух и я то и дело опускала взгляд на сияющее, сделанное словно из алмазной пыли, белоснежное полотно. От переливающихся, ярко вспыхивающих отовсюду гирлянд рябило в глазах и хотелось зажмуриться от удовольствия, утонуть в радостном, детском смехе и полной грудью вдыхать морозный, наполненный буйством запахов воздух.

      Присутствие Новогоднего Духа ощущается везде, в каждом человеке, в каждой вещи, в каждой медленно кружащей снежинке, во всем… но не в Нем!

      Настойчивый кашель, который я самым невинным образом пыталась не замечать, повторился снова и на этот раз прозвучал как-то зло, ясно намекая на то, что кое-кто безумно сильно хочет привлечь моё внимание. А вот мне сейчас, если честно, очень хочется просто провалиться в сугроб, чтобы не чувствовать на себе его обжигающего взгляда.

      – Поверь милая, твое молчание ничего не решит. Так что ты можешь и дальше невинно смотреть в сторону, с таким видом, словно и понятия не имеешь, что произошло. Но предупреждаю, я уже начинаю злиться, – как в подтверждение его слов, голос мужчины завибрировал от еле сдерживаемой ярости.

      И как бы мне этого не хотелось, я все же прекратила любоваться новогодней картинкой, которая дорисовывалась и изменялась с каждой секундой. Пришлось обернуться и еще раз посмотреть на сотворённый мною кошмар.

      Черная, припорошённая снегом ауди, от одного вида которой на глаза набегают слезы зависти и восхищения, стояла у самого выезда из проулка, а моя маленькая красненькая киа стояла рядом с этой восхитительной машиной. Ну как рядом… близко, очень близко, так близко, что капот моей киа, касался фары ауди… треснутой фары… из-за меня треснутой фары.

      – Мне… жаль, – с трудом произнесла, так и не решившись посмотреть на хозяина чуточку покалеченной мной машины.

      Говорить было тяжело, меня одновременно одолевали и стыд, и страх, и снова стыд, и еще один страх, граничащий с ужасом. А стоит представить сколько стоит такая черная машинка, а точнее одна её фара, как у меня начинает дрожать челюсть, а на глаза наворачиваются слезы.

      – Во-первых – хватит ной, меня это злит, – холодно произнес хозяин ауди, так холодно, что у меня помимо челюсти задрожали еще и колени. – А во-вторых, твоё «мне жаль» я уже третий раз слышу. И давай сразу всё разъясним, слушать твоё скуление и нытьё у меня желания нет, как и времени, так что давай решать, что мы будем делать. Точнее, что ты будешь делать. Твои предложения?

      – Скоро Новый Год, – фраза вырвалась быстрее, чем я успела даже подумать, что хочу сказать и прозвучала так жалобно, что мне стало ещё сильнее жаль бедную себя.

      – Да ну, серьезно? – с сарказмом протянул жуткий хозяин ауди. – И к чему это было сказано? – До чего же у него страшный голос, он пробирает прям до костей, заставляет что-то внутри меня испуганно сжиматься и лишь усиливает желание провалиться или хотя бы закопаться в сугроб.

      – Я слышала, что в эти дни нельзя ни на кого кричать и… и надо прощать… всех.

      Я думала, когда он кричит – это страшно, но нет, оказывается, когда он молчит – вот что страшно, и не просто страшно, а жутко страшно. И вот стоим мы в нескольких шагах друг от друга и молчим. Я чувствую на себе его тяжелый взгляд и если со стороны проулка доносится новогодняя музыка, веет весельем, то со стороны ауди веет скорой и беспощадной расплатой.

      Не выдержав напряжения, я сделала глубокий вдох и резко вскинула голову, посмотрев своему страху в человеческом обличие прямо в лицо.

      Лучше бы я этого не делала. Большие, хрустально-голубые глаза, чей взгляд колол больнее сотни ледяных иголок, безжалостно замораживая и заставляя чувствовать себя слабой и маленькой, взирали на меня как на неадекватную. Можно подумать, я только что сказала несусветную ерунду… Хотя, именно ее я и сказала. Это же надо было такое ляпнуть! Так меня и простили за разбитую фару. И ладно бы машинка была из разряда реальной стоимости, но эта просто космическая. На нее страшно смотреть и в тоже время сложно отвести взгляд.

      – Хорошо, – его голос дрожал от напряжения и злости, – я не буду кричать и я… я тебя прощаю.

      – Правда? – Я недоверчиво взирала на этого странного, жуткого, но оказывается такого благородного и милосердного человека.

      Вот только по легкой ухмылке, промелькнувшей на его бесцветных губах, поняла, что моим мечтам не осуществиться.

      – Конечно. Я прощаю тебя за то, что ты… не слишком внимательная особа, разбила мою фару. И в честь грядущего Рождества это будет моим подарком. Ну а от тебя я скромненько приму скромненькую сумму за ремонт моей скромненькой машины.

      – А может… может как-то по-другому рассчитаемся? –