Лавка Волшебства. Неонилла Вересова

как многие открывают новую книгу, – чуть задержав дыхание, она осторожно переступала порог двери в новый мир, предвкушая чудо. И – сразу же за порогом начиналась ее сказка. Лампы дневного света, неизменно горящие в торговом центре, казались ей магическим свечением, которое непременно изменит ее жизнь. А каждая новая вещь будто предвещала какую-нибудь новую, – возможно, грустную, возможно, радостную, или загадочную, но непременно захватывающую историю ее жизни, с которой потом неизменно будет связана в памяти.

      Самое смешное, что у Иры всегда получалось. Да-да, серьезно, каждая новая вещь обязательно привносила и новую историю в ее жизнь. Поэтому Ира и не выбрасывала ни одной из них, – даже надщербленных чашек и совсем уже до дыр протертых свитеров, – каждая вещь непременно напоминала ей о чем-то, стоило только взять ее в руки. А Ира была сентиментальна. И ни о чем не хотела забывать.

      « Все это память, все это – моя жизнь» – говорила она в ответ на бесконечные призывы выбросить весь этот хлам. И никак не понимала подруг, пачками выбрасывающих все, что напоминало про отношения после очередного разрыва.

      – Но он же все равно был частью твоей жизни! – говорила она. – И не всегда вам было плохо вместе! Как тебе не жаль?

      В квартире Иры уже некуда было помещать новые вещи. Старые, упакованные в кульки, грудами лежали повсюду, – в креслах, под стульями, сверху на шкафах. Но ее это пока не напрягало.

      Да, в этом Ира была странной. Но у каждого свои тараканы, в конце концов. Во временем уже никто не удивлялся этой ее особенности, тем более, что в остальном она была нормальной и очень даже компанейской.

      « У тебя секод-хэнд давно можно открывать» – смеялись подруги, даже уже и не пытаясь хоть как-то повлиять на нее.

      Сегодняшний день просто идеально подходил для похода за подарками. Во-первых, она рассталась с Лешкой. Собственно, ей даже было и не жаль, если уж совсем честно, – они оба давно уже чувствовали, что остаются в этих отношениях просто по инерции. Впрочем, привычка, – тоже большое дело. А она уже привыкла к Лешке, ей было с ним спокойно и уютно, только невыносимо скучно. Его же вполне устраивало то, что можно ни о чем не говорить, валяться на диване, жевать что-нибудь вкусное и просто смотреть вместе какое-нибудь кино. Когда кино заканчивалось, они засыпали. А утром, наскоро позавтракав, просто расходились в разные стороны. Никаких споров, никаких конфликтов и никаких напрягов. Лешка считал, что это были идеальные отношения.

      Ира видела в этом совершенно другое, – никаких общих интересов, никакого интереса друг к другу и никакого будущего.

      – Хватит, – устало сказала она и просто ушла. Вещи она заберет потом, как-нибудь со временем, постепенно. Не потому, что расставание причиняет ей страдания, а просто не хочется напрягаться, – да и нужно еще подумать, куда их, эти вещи, втиснуть в ее квартирке.

      Леша, похоже, даже и не понял, в чем причина.

      – У нас же все так замечательно! – кричал он ей вслед, недоуменно качая головой. – Душа в душу просто! Ну, хочешь, я найду другую работу? Будет больше денег, и станет еще лучше!

      « О, да. Купим новый диван, подороже, и побольше еды» – думала Ира, но так ничего и не сказала, – а какой в этом смысл, если он не понимал?

      – Какая собака тебя укусила? – надо же, он, оказывается, иногда способен даже подняться с этого самого дивана и даже совершить подвиг, прервав просмотр очередного фильма. – Ира, ну как ты не понимаешь, – все равно лучше, чем получилось у нас, ни с кем другим не получиться!

      Между прочим, это мысль и удерживала ее с Лешей несколько лет, – но, правда, не настолько, чтобы узаконить эти отношения, к чему Алексей, как ни странно, искренне стремился почти с самого их начала.

      У Иры была когда-то большая светлая любовь. Но красивый и утонченный предмет этой любви попросту уселся ей на шею. Все, на что он был способен, – заваливать ее цветами, читать стихи под звездами и придумывать идеи, которых никогда, похоже, и не собирался воплощать в жизнь. Ему нравились все начинания, но только, увы, на словах. Да, и еще – дорогие костюмы и хорошая парфюмерия. Он него у Иры остался томик Бродского и экзотическая статуэтка со странными символами. Когда она, всю ночь прорыдав в подушку, уходила от него, разрывая себе сердце, в ней все же теплилась надежда, что он образумиться. Но этого не произошло. Увы.

      Следующий ее мужчина был проблемным. Нет, он не был моральным уродом, просто постоянно вляпывался в неприятности, из которых Ире постоянно приходилось его вытаскивать. В конце концов, ей это надоело, – она поняла, что он и не собирается делать каких-нибудь выводов, а от ее жизни уже почти ничего и не осталось, – вся она увязла в этих вечных проблемах, которых бы не было, включай он, хоть иногда, мозги. Он смотрел на нее обиженным взглядом побитой собаки, когда она уходила. « Как же так можно, бросить человека одного, когда у него такие трудности!» – с упреком заявил он, а в глазах появились слезы. Но Ира это уже прошла. И без того последнее время оставалась с ним только из жалости. От этого остались шарфы. Множество длинных узких шарфов, – она даже и не замечала, что у него их было так много.

      Потом был хам. Нет, вот