Энциклопедия начинающего семейного психолога. Геннадий Старшенбаум

на парня спиной к нему, вытянув ноги. Я ревную, хочу пристроиться между ними. У парня красивые белые, но пародонтозные зубы. Он моргает выпученными глазами. Он превращается в отца, я ревную еще больше. У отца в руках подарок: две майки, из одной свисает черный хобот. Я хочу продать их за 20–30 долларов и наладить бизнес. На Маяковке ловлю машину, рядом проститутки, одна – с длинными волосами, в длинном бирюзовом пальто. Я, стесняясь: «Сколько?» – «300 баксов за час». Мать – дорогая женщина, надо 10 маек с хоботом. Американской женщине нужен мачо. Отец и тут первый. Не хочется по-отцовски относиться к Кате. Как только сказал это, легче стало с ней остаться.

      Отец женился в 32 года, чтобы успеть нагуляться и сделать карьеру. Поэтому и Семен не мечтал жениться до 30 лет. Страшно изменить матери, женившись на Кате. С Катей они слиплись в какой-то сусальности, и хотелось бежать от этого на волю. Он ревнует всех женщин ко всему на свете. Его семья разыгрывала идеальное семейство, но у отца – любовница, а у матери – депрессия.

      Желание жениться на Кате было от страха потерять ее, как в свое время у матери с отцом. Это страх покинутости. Страх разделения вообще. А в случае женитьбы – страх ответственности: надо заботиться о другом человеке, потом о детях. Он бросит первый, пока не бросили его.

      Мы с Катей идем по набережной к ее дому (это реальная вчерашняя дорога). Катя то и дело надевает мне на голову трехцветный чулок. Цвета означают: вера, надежда, любовь. Важно, что любовь. Я воспринимаю это как веревку виселицы. Я должен прыгнуть с набережной. Больше всего мучает ощущение смерти.

      Катя предлагает Семену жениться на ней, она хочет рожать, растить детей. После расставания он жутко гнал на машине, может быть, порывался разбиться. Чулок – удавка, короткий поводок, пожизненная пуповина. Любовь – зависимость. Он не ответил взаимностью из-за страха зависимости и за это испытывает муки отвержения.

      Темная аллея в доме отдыха. Навстречу идет моя бабушка с мороженым, там какую-то отдыхающую убили, я боюсь увидеть труп. Перевожу разговор на мороженое. Холодное сладкое молоко.

      Он не дошел бы до безумного желания трахать, если бы мать кормила грудью, давала гладить себя в детстве. Она не ценила его яркость, остроумие, оставляла его. У Семена во многих снах присутствует страх убийства, наказания за убийство, перебор вариантов, как удержаться, чтобы случайно не убить человека, ребенка – это так легко сделать…

      Я с коллегой в банке «Столичный», надо выбросить ненужную документацию. Я торопливо сую бумаги в урну, чтобы успеть войти в лифт, но не успеваю. Быстро засовываю бумаги, сложив их вдвое. Как вялый член, который сразу кончает. Мы с коллегой знакомимся с двумя девушками. Одна высокая, интеллигентная, просит снять трусы. У меня маленький член в синем шерстяном носке, все смеются. Смеясь, объясняю: это от холода. Я выбираю девушку, с которой точно получится, а не ту, которая мне больше понравилась. Как всегда и во всем – по пути наименьшего сопротивления.

      Семен уехал в США, открыл там