Золотой конь Митридата. Ольга Баскова

твой сын оч-чень плох после падения с лошади, – усмехнулся он. – Мальчишке надо быть поосторожнее. Какого черта он стал объезжать жеребца с норовом?

      Его голос звучал фальшиво до предела, и Лаодика не выдержала:

      – Разве твой сообщник не науськивал Митридата, чтобы он попробовал это сделать? Из-за вас я могу потерять сына!

      Мнаситей оскалился, сразу став похожим на хищного вепря.

      – А тебе этого очень не хочется?

      Лаодика топнула ногой, обутой в изящную сандалию, ее щеки сделались пунцовыми:

      – Как ты смеешь мне такое говорить? Я никогда не просила убивать своего сына! Завещание подделано, я опекунша всех детей. Лаодика-старшая скоро выйдет замуж, как хотел мой супруг. Больше мне ничего не нужно.

      – Неужели? – Мнаситей подошел к ней и взял за руку, которую женщина тут же выдернула. – И тебе будто невдомек, что тебя ненавидит народ и большинство царедворцев, считая повинной в смерти мужа? Зачем ты приказала казнить его родню? Теперь персы спят и видят тот момент, когда на трон сядет Митридат. Если с ним ничего не случится, ты недолго поцарствуешь, обещаю. В Синопе вспыхнет восстание, и они сметут тебя.

      Женщина скрестила руки на груди.

      – Но что же делать? – спросила она, ни к кому не обращаясь. – Я не хочу быть причиной гибели сына. Он все же мой сын.

      – Тогда он станет причиной твоей гибели, – заметил Мнаситей. – Известно ли тебе, дорогая госпожа: в бреду твой сыночек рассказывает, что видел, как ты убивала отца – подливала в вино яд из коричневого сосуда?

      Царица подняла руками волосы, подстриженные до плеч:

      – Но как он мог…

      – Вероятно, следил за тобой, – усмехнулся Мнаситей. – Нужно быть осторожнее, моя дорогая. Теперь представляешь, как отреагирует общественность, когда слова Митридата станут ее достоянием?

      Губы Лаодики, сочные, полные, шевельнулись:

      – Врач расскажет… Если уже не рассказал…

      – О враче я позабочусь, – успокоил ее Мнаситей. – Что же касается твоего сына… Дело уже сделано. Врач говорит, Митридат очень плох. Тирибаза нет рядом, и мальчишке никто не оказывает помощь. Рабыни не носят ему еду и питье. Он не проживет и двух дней, вот увидишь.

      Царица молчала. Ее синие глаза изучали прожилки на мраморном полу. Мнаситей почувствовал, что она понимает его правоту. Когда речь идет о власти, родственные связи не имеют значения.

* * *

      Митридат в жару метался по влажной подушке, глотал пот, дышал его испарениями. Ему уже случалось болеть, и тогда рабыни протирали его тело холодной водой и благовониями. На этот раз он лежал в комнате уже четыре дня, и к нему подходил только один человек, врач, чтобы пощупать пульс. Митридат, находясь в полузабытьи, понимал, что умирает, но звать на помощь не хватало сил, и он лишь обреченно стонал, ожидая вестника наступления смерти – крылатого бога Таната. Когда глубокой ночью кто-то приложил к его пересохшим губам чашу с холодной водой и обтер лоб, ему показалось, что Танат уже