Письма другу. Аида Армановна Тастенова

чки в коробке – если вспыхнем – погаснем быстро и ничто не заставит нас гореть снова…Я собираюсь идти дальше. Мои намерения грандиозны. Хотя у тебя тоже. Только ты не хочешь идти… Часы тикают. С каждой секундой мы теряем секунду. Прекращай притворяться – это убьет тебя однажды. И потом ты еще пожалеешь дважды что меня не послушал…Но будет поздно – ты будешь лежать на смертном одре и смотреть в потолок. Я не хочу умирать, жалея, что я не успела и не рискнула. Прыгать с моста – нет, не собираюсь. Более сдержанно и приземленно. Хочется жить долго, беспечно и побольше думать о вечном. Может тогда появятся снова крылья и накроет эйфория от обычного солнца и зеленой травы? Увы, это возможно только в случае амнезии. Но я не хочу забывать ничего. А ты? Ночь накрывает своим полотном. В этой суровой тьме перед сном на подушке, все важные думы пронзают голову и от них никуда не уйти, кроме как в сон. Но и там они могут настигнуть. Желаю отбиваться, как можешь. Здесь я не буду защищать тебя. Кто бы меня защитил… Утром проснувшись, я хочу сделать день, в котором я все успею. Которым я буду довольна. А ты разве не хочешь? Как хочешь. Валяйся дальше. А я однажды буду на краю света, побываю там, где я хотела оставить монеты уличному музыканту и выпить шампанского под бой настоящих курантов. И потом сказать: "Это было прекрасно!" И это будет прекрасно. Мечты сбываются, если идти к ним навстречу. И я пойду. А ты?

      Письмо второе

      Говорят, что счастье – это не букет из срезанных цветов. Счастье – это взращенный тобою сад. Где каждый цветок – это частица тебя, которая упала в землю и проросла. Она одержала победу над сорняками, она не сдалась холодам и теперь расцвела… У меня этот сад практически пуст. Здесь сплошная крапива да сорняки. Иногда ночью среди них – светлячки. Они летают и немного скрашивают все это омерзение. Какой садовник – такой и сад. Это правило нерушимо и здесь не к чему придраться. Я все могу, но я не хочу. Не хочу быть счастливой, не хочу этого счастья добиваться. Закрываю дверь в этот сад и старательно целый год туда не вхожу. Жизнь прекрасна снаружи – сплошной рай. Хочешь – лежи на траве, загорай. Хочешь – иди на все четыре стороны. Земля круглая, все равно вернешься назад, где тебя ждут те вещи, которые ты не сможешь изменить НИКОГДА. И тогда ты снова уходишь не глядя, закрывая глаза руками. И снова возвращаешься. И снова эти проклятые вещи. Этот круг продолжается много раз. И вот, вроде бы – решаюсь и противостою всему. И почти дохожу до конца. И почти побеждаю. И последнее – это сад. Открываю дверь – и понимаю – я проиграла. Темнеет. Зажигают себя светлячки. Я стою и смотрю на гигантскую пустошь, на заросли крапивы. Промерзаю до костей и быстрее стремлюсь отсюда уйти. Закрываю дверь и уже вроде не мучаюсь. Снова год я буду идти по земле, снова будет хорошо снаружи. А внутри я твержу: "Этот сад мне не нужен".

      Письмо третье

      Трещин просто так не возникает. Что-то нас ломает изнутри. Что-то нехорошее съедает. Лопает мечты, как пузыри. Я улыбаюсь. И ты тоже улыбайся. Помнишь Гуинплена? Он всегда улыбался. У него вся душа была в трещинах. Чем шире улыбка – тем больше ударов судьбы претерпел человек. Окружающим неважно, чем ты обеспокоен. Им нужны веселые, радостные люди, у которых все хорошо. И мы такими будем. И мы такие есть. А что там за душой – это останется неразделенной тайной. Это будет бременем, от которого не избавиться до конца жизни. Если я начну замерзать – ты грей меня. Если замерзнешь ты – я буду тебя греть. Только так можно выжить и не окоченеть. Я чувствую – скоро зима. Скоро льды и снега накроют меня с головой. Выживу ли я после? Не знаю. Но если что – у тебя есть замены. Если что – будет греть тебя кто-то другой. Ты не будешь один никогда. Одиночество еще та привилегия, которую нужно заслужить. А ты не в силах совсем один жить. Стены пустой квартиры будут давить на тебя сильно, убивая своей тишиной. И даже онлайн не поможет. Вот тогда, ты найдешь ее и скажешь: " Будь со мной!". И она ответит тебе: "Я нуждаюсь в тебе тоже." И ничего в мире не будет дороже. И ничего в мире не будет лучше. Ты поставишь телефон на беззвучный. Тебе не нужны будут чьи-либо звонки. Кто-то наберет тебя, услышит гудки. Разозлится, возможно. А ты будешь счастлив. А пока – улыбайся, держись и жди. И я улыбаюсь тоже.

      Письмо четвертое

      Вкус собственной крови пьянит. Хочется больше и больше, хочется дольше и дольше глотать свой кровавый мир. Это и есть эгоизм. Словно безумные, мы выпиваем самих себя. Мы плюем на других, думая, что таким образом сберегаем, не обделяем, свою собственную душонку. Только все это ложь – поставив на пьедестал свое "Я"– мы умираем. Мы истекаем своей же кровью, ею же и захлебываемся. Нужно больше и больше. Больше! БОЛЬШЕ!!! В конце концов, кровь кончается, и мы теряем человеческий облик. Мы теряем самих себя. И понуро шатаясь по улицам нашей жизни, мы говорим:" Мы святы. А то, что так скверно получилось – это другие виноваты." Кто угодно – только не мы. Где угодно – только не с нами должны были беды произойти. Мы – псевдо-святы. Огромная толпа "святых" эгоистов проклятых. И ты был прав – я среди них. Ты был прав: мне плевать на всех, кроме себя. Я стараюсь уйти из этой толпы и все изменить. Спасибо за правду. И прости меня.

      Письмо пятое

      Листья шумят под ногами. Вроде мертвы – а все нет им покоя… Знаешь,