140 бесед с Молотовым. Второй после Сталина. Феликс Иванович Чуев

все – польские, русские, украинские, румынские, они на все, на все пойдут, самые отчаянные, – говорит Молотов.

      13.06.1974

      – Перед назначением Рокоссовского в Польщу я туда ездил и сказал полякам, что мы им дадим в министры обороны кого-нибудь из опытных полководцев. И решили дать одного из самых лучших – Рокоссовского. Он и характером мягкий, обходительный, и чуть-чуть поляк, и полководец талантливый. Правда, по-польски он говорил плохо, ударения не там ставил, – он не хотел туда ехать, но нам было очень нужно, чтобы он там побыл, навел порядок у них, ведь мы о них ничего не знали[23].

      16.07.1978

      – Рейган провозгласил, что Польша – это начало конца коммунизма. Польша всегда была в тяжелом положении. У нас много было разговоров о Польше с Трумэном, Гарриманом… Мы не можем Польшу потерять – нам же за это достанется. Если такая линия пойдет, и нас это захватит. К этому тоже надо быть готовым.

      04.12.1981

      – Поляки никогда не утихают и никогда не успокоятся. И без толку. Все на свою шею… Очевидно, будут еще серьезные события…

      09.12.1982

      Черчилль пишет, что англичане из-за Польши начали войну.

      – Да, да, – соглашается Молотов и добавляет: – Союзники нас голыми руками хотели брать и заставлять делать то, что им надо! Они иначе полагали. А мы обыграли.

      – Народ мало знает.

      – Мало, да.

      – Вы не допускали в Польше Миколайчика…

      – Ну а как же. Черчилль, конечно, не пишет о том, что дал Монтгомери указание насчет немецкого оружия?

      – Пишет.

      – А для чего – как он пишет?

      – Боялся русского усиления. Русские нарушили ялтинские соглашения: Вышинский появился в Румынии.

      – Вышинский позже появился, – парирует Молотов.

      04.10.1972

      – В Польше дела неважные, – говорю я.

      – Плохо не просто то, что там неважное настроение, – отзывается Молотов, – но то, как мы капитулянтски информируем об этом.

      – Пришел наш танкер с продовольствием, они не подпустили к берегу, обстреляли. Лозунг: «Лучше умереть с голоду, чем есть русское дерьмо!» Есть нечего, не работают. Чехи прислали им состав с курами – не пропустили через границу. Партия оказалась там слабой, недостойной.

      – Не то что слабой, – добавляет Молотов, – а никуда не годной. Съезд они неплохо провели. Но действий со стороны Кани (Первый секретарь ПОРП. – Ф. Ч.) не было. Гришин сказал твердо, что мы не отдадим Польшу.

      – Вы со Сталиным еще в Потсдаме заявили, что Польша должна быть самостоятельным, но не враждебным нам государством.

      – Ну а потом, когда мы ее приблизили к себе и она стала нам дружественной – тем более, – говорит Молотов.

      03.06.1981

      Социализм в Восточной Европе

      – Говорят, что после войны не было единства в политбюро насчет строительства социализма в странах, которые мы освободили.

      – Нет, не было этого.

      – То есть у вас сразу была твердая линия на строительство социализма в этих

23

Назначение К. К. Рокоссовского в Польшу не было ссылкой, как теперь нередко пытаются изобразить, – будто бы Сталин опасался таких крупных и популярных военных, как Жуков и Рокоссовский, и одного снял с должности главкома сухопутных войск и отправил командовать округом, а другого послал в Польшу. Сам Рокоссовский рассказывал, как в 1949 г. Сталин пригласил его к себе на дачу и сказал:

– Это не приказ, это моя просьба, Константин Константинович. Но если вы не поедете в Польшу, мы ее потеряем.

Надо заметить, что после Сталинградской битвы Сталин стал называть Рокоссовского по имени-отчеству, вторым после маршала Б. М. Шапошникова, в то время как большинство своих подчиненных он называл по фамилиям. Во время беседы Сталин заговорил об известном аресте Рокоссовского.

– Там били? – спросил он.

– Били, товарищ Сталин, – ответил Рокоссовский.

– Сколько у нас еще людей «чего изволите», – сказал Сталин.

– Боюсь, как бы со мной не повторился тридцать седьмой год. – признался Рокоссовский.

– Тридцать седьмого года больше не будет, – ответил Сталин.

Любопытна резолюция Верховного на заявлении одной известной актрисы генеральному прокурору СССР о том, что она фактически живет с Рокоссовским, а тот не оформляет юридически их отношения: «Суворова сейчас нет. В Красной армии есть Рокоссовский. Прошу это учесть при разборе данного дела. И. Сталин». Ни слова об этой актрисе, ни слова об их взаимоотношениях, а просто поставил рядом с Суворовым… В Польшу Рокоссовскому ехать не хотелось, но пришлось. Там он стал маршалом Польши, министром национальной обороны, заместителем председателя Совета министров. Причем за ним сохранялись советские должность, звание, регалии. Его родственники и друзья говорили мне, что он любил в застолье, вспоминая свой польский период, рассказывать, как красивая секретарша сразу принесла ему бумаги на подпись. «А я плохо знал язык, брал русские слова и приделывал к ним шипящие польские окончания. И сказал ей: „Разобрамшись, докладайте!“ – имея в виду „разобравшись, докладывайте“. А получилось: „Раздевшись, докладывайте!“» Все смеялись. Когда Рокоссовский окончательно вернулся из Польши в СССР, его принял Хрущев и сообщил о назначении заместителем министра обороны СССР.

– По мне бы и округом командовать вполне достаточно, – ответил скромный Рокоссовский.

– Да вы не подумайте – это мы потому вас так высоко назначили, чтобы полячишкам нос утереть! – ответил Никита Сергеевич.

«И так он плюнул в душу этими словами, – вспоминал Константин Константинович. – Мол, сам-то ты ничего из себя не представляешь, это ради высокой политики сделано…» Когда Хрущев развернул антисталинскую кампанию, он попросил Рокоссовского написать что-нибудь о Сталине, да почернее. От имени Рокоссовского это прозвучало бы: народный герой, любимец армии, сам пострадал в известные годы. Маршал наотрез отказался писать подобную статью. На другой день он был снят с должности заместителя министра обороны.