Двоеженец. Илья Александрович Тихонов

и этом тоже предусмотрительно привязали к стулу, чтобы кот остался жив.

      Женька: Где ты был этой ночью? Я твои «мяу» не понимаю, быстро говори.

      Галя кричит, вырываясь: Падла! Где был?!! На детской качалке оно валялось! Развяжите меня!

      Женька: Ты был там? Молчишь, да? Ну ща ты запоешь!

      Женька открывает банку с валерьянкой и медленно водит возле носа кота. У Санчо начинается ломка.

      Я: Ну хватит. Санчо, ты пойми, у нас есть запись с камер.

      Женька: С камеры.

      Я: С камеры видеонаблюдения.

      Галя как-то вырвавшись, хватает у меня из рук горящую сигарету и зло тыкает коту в лапу.

      Галя: Ты лизал себе под хвостом на детском шезлонге?

      Мы с Женькой пытаемся её оттащить. Галя и кот орут матом. Занавес.

      Снимали мы много всякой всячины, камера без дела не лежала. Вот только с котом никак не складывалось, по закону подлости после появления в доме камеры, он вёл себя весьма прилично. Прошел почти месяц, и нарисовалась у меня командировка по работе на три дня. Женька по такому случаю отжала у меня камеру, сказав что в моё отсутствие кот обычно активизируется, и она будет вести охоту за ним ночью, может даже снимет фильм про ночное чудовище. А меня ждала работа в Берлине.

      Про работу свою рассказывать не буду, самая заурядная профессия хирурга-трансплантолога, ничего там нет необычного. В этот раз, например, предстояла операция по пересадке сосков (да, да, звучит смешно, но тут ничего не поделаешь): один модный парень сделал себе пирсинг, соски загноились и пошло омертвение тканей; нашим врачам и медицине он не доверяет, а денег у него тоже не очень много, точнее на госпитализацию в центральную клинику нашей сети в Берлине хватает, а вот на врачей тамошних – нет, так что было принято решение, что я и ещё один мой коллега полетим в Германию делать пересадку этому страдальцу.

      На следующий день после прилета мы отправились в клинику, чтобы все подготовить и спокойно начать по тщательно рассчитанному графику. Всё шло по плану, ага. Когда у пациента уже удалили ареолы и соски, выяснилось что донор, молодой немец, попавший в тяжелейшую аварию и подключенный к аппарату жизнеобеспечения, ни хрена не умер.

      Мы с Ромой переглянулись, потом посмотрели на того врача, который нам это сообщил. Я очень вежливо поинтересовался:

      – Простите, но это как? То есть, каким образом?

      На что получил не менее вежливый ответ:

      – Простите, но не знаю. Может, оборудование дало сбой.

      В Германии. Оборудование. Сбой. Почему я не верю?

      Рома не нашёл ничего лучше, чем спросить:

      – А вы зеркало ко рту подносили? Капельки были?

      Глаза врача округлились:

      – У нас в Германии самое точное и лучшее…

      Тут он осекся, прокашлялся и тихо, почти шепотом вдруг сказал, что донора больше нет.

      – Чего?! – рявкнули мы с Ромой одновременно. Причём по-русски.

      Но по нашим лицам всё и так было понятно, и врач затараторил:

      – Нет донора, выписывают его скоро. Неожиданно вышел из комы. Все показатели в норме. Состояние стабильное. Можете сами сходить посмотреть.

      Я нервно хихикнул:

      – Ага, сейчас пойдем, скажем, что на его соски есть клиент. И что как донор он повёл себя крайне непорядочно.

      – Не, ну а нам-то что делать? Те обратно не вернуть, этот уже без них, – мрачно сказал Рома.

      – Так. Короче, ищите нового донора, где хотите, но чтоб в течение часа соски были, хоть какие, это понятно? – сквозь зубы процедил я, обращаясь к растерянному немцу. Тот кивнул и поспешно удалился.

      Ромка предложил по полтиннику неразбавленного спирта, и в такой ситуации смешно было бы не согласиться. Через полчаса прибежал тот же врач и принёс в пластиковом контейнере со льдом соски.

      Контейнер открыл Ромка и возмущенно воскликнул:

      – Это прикол? Я просто не пойму, он сейчас прикалывается или издевается?

      Я заглянул ему через плечо:

      – На них плесень что ли?

      В контейнере лежало две волосатых, сморщенных как от уксуса, дряблых ареолы с грустно оттопыренными фиолетовыми прыщиками сосков.

      – Вот именно! – обратился к врачу Ромка, – Где ты где их взял?!

      Тот недоуменно пожал плечами:

      – От остановки сердца скончался пожилой бездомный. Группа крови и резус совпадают. Что вас не устраивает?

      – Скончался лет десять назад? – устало спросил я.

      Немец не оценил сарказма:

      – Нет, пятнадцать минут назад, так что материал свежий. Брать будете?

      – Нам полкило взвесьте, – не удержался Ромка.

      – Что? – не понял немец.

      Я отмахнулся:

      – Всё, идите уже отсюда. У нас операция. Роман, вызывай сюда ассистентов. Будем продолжать.

      – Илюха,