Настенька. Жизнь или любовь. Вивьен Эш

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      1

      Часто после школы Настенька бежала домой почти прыжками, настолько часто на улицу наведывались голодные собаки, которых в округе можно было насчитать десятки. В эти моменты она была прекрасна. Крепко сидящая школьная форма, туго заплетенная коса до лопаток, хрупкие и худые девичьи ножки под короткой синей юбкой, стремительно уходящая в поясницу спина выдавала крутизну форм. Настеньку без спора можно было назвать завидной невестой.

      – Настюша, ты куда это? Дом там, а ты куда это с пакетами бежишь в другую сторону вовсе? – сказала баба Катя, согнувшаяся в знак вопроса восьмидесятилетняя бабулька в ситцевом халате, раскрашенном в мелкий цветок.

      – Ой, Баб Кать, до Наташки я побежала, одноклассницы. – Она на секунду замешкалась, глядя на свои пакеты с продуктами. – Да это вещи старые несу, перешить что то хотим, отремонтировать…

      – А это, что то часто в ту сторону таскаешь, то одно, то другое…. Своей семье нужнее внученька! Хорошо, что помогаешь, но может и о своих подумать надо. – Взволнованное бабулино лицо раскраснелось, рука потянулась к одному из пакетов, но Настенька тотчас отступила. Если бы баба Катя увидела еду, все бы пропало.

      – Да нет, ну баб Кать, мастерим с Наташкой, скоро поступать, одеваться будем, к техникуму готовиться… ну, давай баб Кать, я забегу еще на следующей неделе…

      Через секунду Настенька уже побежала вперед по тропинке, да так быстро, что скрылась за углом почти сразу. Настеньку баба Катя знала еще с самых пеленок, потом двухлетнюю девочку, она частенько оставляла ее у себя в доме, то накормит ее, то спать уложит. Мать работала сутками чтобы Настеньку выучить и одеть. Отец же ушел из семьи когда Настеньки было пять лет, не затруднив себя сказать где его можно найти.

      На душе у бабы Кати стало не спокойно.

      – Куда это молодая девка бегает, день ото дня. Думает никто не видит, да только одинокой старушке занятия и нет больше никакого, как только в окно смотреть… Так вот уж с марта так носится – до Наташки с пакетами, потом обратно, пустая.. Это что же происходит то?

      – Катерина, не трогай молодежь, тебе ли дело до них. Доживаем, никого не строгаем… Завари ка травок лучше, кости заломило.. – сказал супруг бабы Кати, лежа на своей кровати в углу дома.

      – Как это не мое, надо ведь узнать, что же происходит то..

      – Без тебя разберется, не лезь говорю!

      – Нет, Сережа, не могу, чувствует мое нутро, не вынесу я, если с Настенькой что случись, а я не помогла… Точно сестрица Наташкина там, а небось компанию с собой привезла с города… дрянь всякую с собой взяли, водку небось, молодежь нашу портить… ой не могу! – баба Катя присела на кровать положив щеку на ладонь и горько заплакала.

      – Мой это ребенок, Сережа, мой, с пеленок смотрела за девчонкой, кормила, матери помогала. Ой ну тебя! Сама разберусь со всем!

      – Куда тебе горемычная разбираться, здоровья нет, свой сын пропал без вести, оставь, пусть люди сами…

      На минуту баба Катя успокоилась, будто согласившись с мужем, и осознав всю тщетность своей помощи. Как вдруг, закрыв лицо руками, всхлипнула:

      – Нет! Не могу я так!

      И тут же резко кинув руки на колени, помогая себе встать, она, по привычке, подобрав свою палочку у входа, вышла из дома. Если бы она могла сейчас бежать, то непременно побежала бы. Но возраст не позволял ей этого сделать. Насколько было сил, она пошла к дому Натальи.

      – Дождь же собирается, Катерина… – выкрикнул дед, уже в пустой комнате. – Аай! – махнув рукой, он взялся за газету.

      Вверх по улице, которая состояла из девяти домов, она вышла к пролеску, а за ним стоял дом Натальи. Уже стемнело, и баба Катя заметила, что света в нем нет. Чтобы убедиться в том, что дом пуст, она три раза постучала в дверь, никто не открыл. Как будто вернувшись в детство, она сворачивала ладони в домик над бровями, чтобы вглядеться в темноту окон и, быть может, разглядеть там прячущиеся фигуры нехорошей молодежи… Но в доме действительно никого не было.

      Баба Катя присела там же, на лавочке возле двери. Промокнув платком лоб и шею она тяжело вздохнула:

      – Обманула девчонка, обманула и пропадет же теперь, чую сердцем я, не чисто тут!

      Силы, казалось, покинули ее насовсем. Вспомнив о том, что идти обратно еще километр, она оперлась на стену, передохнуть. Пока дыхание успокаивалось, она смотрела впереди себя, но казалось, не видела ничего кроме мушек перед глазами. Вдруг в стоящем перед ее глазами лесу, в полукилометре от Наташкиного дома, она увидела огонек прятавшийся между деревьями. Он был настолько маленьким и незаметным, что человек, не знавший что там стоит дом, не придал бы значения этой крошечной точке. Скорее он был похож на костерок, который разожгли городские, и, забыли про него, оставив его догорать.

      – Господи Боже! Мойзиных дом… Дак там уж около десяти лет не живет никто! – у пожилой женщины затрепетало сердце, после перенесенного инфаркта, она совсем ослабло. Но как же