Семь. Дмитрий Ридигер

 края люка, еще легкий доворот – все.

      Тридцатый заход завершен. Юбилейный, можно сказать.

      – С возвращением!

      Голос прозвучал тихо, но будто бы сразу отовсюду.

      – Спасибо, Семеныч!

      Чуть дрогнув последний раз, «Оса» замерла, мягко погасила подсветку и свернула в рулончик блистер. Попутно намекая эмоциональным блоком, что «всё мол, родной, на сегодня, отлетались, пора и честь знать».

      – Как техника?

      – Да как тебе сказать… Всё-таки эта «Оса», похоже, женского рода.

      – В смысле?

      – У предыдущей тот же эмо-намёк ощущался как «хоп, приехали, выметайся давай!». Эдакий «Ос» был. Или «Шершень». Драккар космический, суденышко пиратское. Мелкое и задиристое. Даже жаль, что вчера в расход пошел.

      – Такая техника здесь долго не живёт, сам знаешь.

      – Знаю. Но суденышко все равно жалко… А в целом – мне так наоборот забавно, что вблизи Объекта теория вероятности с ума сходит. И вслед за ней и творения рук человеческих.

      – Дозабавляешься когда-нибудь…

      – Да ладно, Семеныч!

      – Ладно, не ладно – поосторожнее будь!

      – А что б не сделать кораблики побезопасней-понадежней, а?

      – Это ты так неуклюже тему переводишь? Ну ладно… Сам прикинь: конструировать специальные, сверхнадежные, с многократно продублированными внутренностями – по трезвому размышлению, дело долгое и накладное. Типовую машинерию проще латать да почаще менять.

      – И хорошо, между прочим. А то налепили бы к Станции модулей здоровенных. Народу б нагнали так, что в коридорах не протолкнуться. И вообще…

      – Точно. Кстати, не забывай – еще и инспекции всякие, с начальниками всех мастей, визит за визитом… А еще испытания, проверки, перепроверки… Короче – строгости побольше, толку поменьше.

      – Точно. Уж лучше, как сейчас – хоть поспокойней. Толку все равно ноль.

      – Ну, не так чтобы совсем ноль…

      – Да ноль, ноль – зачем лукавишь? Положа руку на сердце – ведь не желает Объект поддаваться разуму людскому, дерзкому и пытливому, хоть ты тресни!

      – Терпение и труд…

      – Ой, только не надо мне вот это вот, в сотый раз!

      – Ладно, иди уж…

      Лео кивнул, посидел еще пару секунд неподвижно, а потом мотнул головой и бодро произнес:

      – Ну, все, хватит хандре предаваться! Неуместной. Мы еще повоюем! На благо человечества. Всего. Не славы ради, а чести для!

      После чего резко выдохнул, ткнулся животом в упругий борт, свесился, уперся ногами в кокпит и аккуратно вывалился из кабины лицом вниз, раскинув руки.

      Рванувшийся навстречу пол мягко принял и поставил на ноги пилота.

      Потом, чуть замешкавшись, повернул лицом к выходу. И снова стал ровным, послав мысленный укор напоследок.

      Подмигнув полу, Лео коротким движением одернул несуществующий мундир и, выпятив грудь, быстро зашагал к выходу из причального модуля.

      Войдя в коридор и с ходу проскочив зоны контроля и дезактивации, тем же бодрым шагом направился к шахте эскалаторных горок. Вскочил, не задерживаясь, на протянувшийся навстречу белый желоб и, взявшись рукой за его пушистый край, расслабленно замер на полминуты – предоставляя возможность эскалатору, шевелящему ворсинками по ногам и руке, доставить себя к жилой палубе.

      Правда, на последних метрах не сдержался – упал на спину и лихо съехал, попытавшись так же лихо вскочить. Словно на авральных тренировках.

      Лихо вскочить не вышло, левая нога оказалась чуть впереди правой и корпус слегка повело в сторону, пришлось взмахнуть руками.

      – Вот бестолочь, при аварии гравитацию на палубах уменьшают… – пробормотал он под нос и виновато огляделся.

      Но, не увидав ни единого свидетеля конфуза, вновь приободрился и направился к своей жилой секции, небрежно чиркнув указательным пальцем по матово-желтой поверхности стены.

                                         * * *

      Зря переместился за этот бугорок. От песочного наваждения, свойственного глубоким пещерам, вроде избавился – но может, оно и к лучшему было? Как только голова прояснилась, сразу же всплыли мысли о безрадостном будущем. Что ж, человеку с европейским складом мышления это свойственно.

      И почему я на Востоке не родился?!

      В Индии где-нибудь, или Китае. Вон тот же Ли, как спокойно ко всяким неурядицам относился – не стоически, а просто принимал как должное. Жил себе сегодняшним днем, и все. Что, впрочем, ума ему не убавляло.

      А мы только прошлым и будущим жить умеем, постоянно сравнивая их друг с другом.

      Правда, раньше это «только» помогало. И модуль передвижной, на котором в пещере этой оказались, благодаря уму все же европейскому построен – хоть и полно в нем деталей, на родине Ли изготовленных.

      Да и я жив –