Золотой ключ, или Похождения Буратины. Михаил Харитонов

бамбук не сразу сообразил, что отец говорит про секвенсор.

      Глава 9, в которой мы чуть было не становимся невольными свидетелями совершеннейшего неприличия

      3 ноября 312 года от Х.

      Страна Дураков, междоменная территория.

      Полдень.

      ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

      Обычно под няшностью понимается способность вызывать у других существ прилив фокусированных на объекте эмоций тона XI 2,5 – 4.0 по обобщённой шкале Бруно (безотчётная симпатия – нежность – энтузиазм – преклонение), вызываемых окситоциновой атакой, часто на фоне резкого повышения уровня андрогенов (у самцов).

      В отличие от других паранормальных способностей, Н. наследуется с коэффициентом 0,5 и выше в случае подходящей основы. В настоящий момент устойчиво воспроизводимая Н. известна у поняш, котегов, филифёнок и нек. др. основ. Имеются косвенные свидетельства о том, что Н. обладали даже некоторые дохомокостные существа.

      У поняш Н. блокируется Y-хромосомой, что делает её носительницами исключительно самок.

      Балтимор Е., Купер Н. Паранормальные способности. Краткий справочник-определитель. 23-е издание, стереотипное. Директория: Наука, 289.

      Три! Только лишь три! Три проблемы делали жизнь Пьеро невыносимо ужасной:

      любовь к девочке с голубыми волосами;

      айс-дефолт;

      резь в желудке.

      Самой невыносимой была третья. Во всяком случае – здесь и сейчас. Она пришла, остальное оттёрла и одна безраздельно стала близка. О, как тягостна была её близость! – нет, это не передать словами.

      Отравился Пьеро по глупости: схомячил какую-то падаль, найденную в траве. Кажется, это была недоеденная тушка какого-то мелкого зверька вроде дикой крысы. От неё отчаянно воняло, но Пьеро был под айсом. То есть находился в состоянии полного неразличения добра и зла.

      В этот день они прошли километров тридцать, по жаре, по сильно пересечённой местности. Карабас с командой не церемонился и вовсю использовал свои возможности психократа. Пьеро даже не чувствовал своих рук и ног – они двигались сами, повинуясь чужой воле. Всё, что можно было делать самому – утирать пот со лба. Вместо этого Пьеро пил солёные капли, стекающие на губы, и шептал имя возлюбленной. В сочетании с набирающим силу айс-приходом оно полностью выносило то немногое, что осталось от мозга. Это было состояние не то чтобы даже приятное, а балдёжное – он был как бы подвешен внутри себя, будто его сердце лежало, скрючившись, в гамаке, над какой-то шевелящейся, движущейся бездной, пробитой навылет мутным дневным жаром. Потом и это прошло, осталась только блаженная зупа подступающего небытия, – и вот тут-то его и пробило на хавчик. Да так пробило, что он даже вывалился на пару секунд из ментального захвата Карабаса и прихватил ту дохлятинку.

      Теперь он лежал в рододендроновых зарослях и тихонько постанывал, пытаясь проблеваться. К сожалению, блевать было решительно нечем: всё содержимое желудка Пьеро уже оставил на прошлой стоянке.