Политический дневник. Альфред Розенберг

лежит неподвижно в гипсе, у него разрыв ахиллова сухожилия. Мы беседовали о разном. В частности он завел разговор о двойственном статусе Мюнхена и Берлина. Что бы ни случилось, Мюнхен будет поддерживать проводимую политику, Берлин же остается политическим центром. Налицо проблема, которая многих из нас беспокоит. Я заметил ему, что раздумывал над этим именно в связи с проведением Олимпиады. Игры – символ величия Спарты. Греция была разделена на два полюса: Афины и Спарту. Несчастье заключалось в том, что элита искусства стремилась к политическому господству. У Германии были Веймар и Потсдам, в наши дни – Мюнхен и Берлин. Как бы ни было удобно иметь в Мюнхене партийные органы, которые находятся вдали от непосредственной повседневной деятельности, Берлин, тем не менее, остается политическим центром, и потому следует еще более укрепить его в этом статусе. Было бы неверно допустить самую мысль о том, что Афины Германии могут быть превращены в руководящий политический центр. У этого города иная миссия, он создал себя сам, а тот факт, что фюрер является выходцем с юга, тем паче делает возможным привить немецкому народу мысль о том, что немецкой Спартой является отнюдь не Мюнхен, а Берлин.

      23.8.[1936]

      «Германия»[356] пытается прибегнуть к новому трюку в борьбе с «Мифом». Под заголовком «Ваше место в иерархии ценностей» она публикует несколько выдержек, посвященных понятию чести[357] из произведения некоего Аркаса[358] «Искусство быть порядочным». Рассуждения таковы: «В мире, не опирающемся на Бога, честь рассматривается как высшая этическая ценность. В опирающемся же на Бога мире понятие [честь] утрачивает смысл».

      Употребление слова Ehre в молитвословии «Ehre sei Gott in der Höhe»[359] является искажением, т. к. латинский вариант [славословия] использует слово gloria, а не слово honor[360]. Намерение [автора] прозрачно. Определять высшую нравственную ценность как лишенную религиозного смысла значит распространять антигерманскую теологическую мораль, искоренить которую – задача первостепенной важности. Как следствие, «Германия» рассматривает покорность как опирающуюся на Бога и единственную «исполненную смысла» «ценность». В таком случае, однако, отношения выстраиваются по принципу господин – слуга, а это именно то, что необходимо священникам как «представителям» Господа. Прислужники в Риме не способны принять идею чести как собственно божественной искры, проявления суверенитета души и, значит, высшей религиозности.

      В завершение пассажа честь трактуется как согласованность учения и поступков. Нет согласованности – налицо бесчестие. Опасное высказывание, поскольку нигде более не найти столь зияющей пропасти между смирением и высокомерием, между учением о бедности и фактическим чванством, как в Римской церкви.

      К сожалению, газета умалчивает о том, какое место в религиозной жизни отведено чести в действительности. Очевидно, все же боится четких, документально подтвержденных формулировок.

      Читаю «Еврея и рабочего»[361] – продукт

356

Печатный орган Партии Центра, закрылась в 1938 г.

357

Нем. Ehre.

358

Аретин, Эрвайн фон (нем. Erwein von Aretin, 1887–1952) – немецкий журналист, председатель Баварского союза Короля и Отечества (Bayerischer Heimat- und Königsbund). В 1933 г. был арестован и посажен в концлагерь Дахау. Выпущен в 1934 г., из-за запрета на публикации печатался под псевдонимами.

359

«Честь господу в вышних».

360

Т.е. слава, а не честь.

361

Речь идет о брошюре Фрица Отто Германа Шульца (нем. Fritz Otto Hermann Schulz, 1890–?): Schulz, F. O. H. Jude und Arbeiter. Ein Abschnitt aus der Tragödie des deutschen Volkes. Berlin, 1934.